Ее отец счел нужным рассказать ему об ужасной трагедии, как маленькая Эда стала молчаливым свидетелем жестокого убийства своей матери и многих других женщин и детей, среди которых росла. Не скрыл, что она потеряла на время рассудок и пыталась убить себя. И предупредил, что его дочь, скорее всего, уже неспособна полюбить мужчину. Тем более что в племени женщин-кочевников, где она воспитывалась в течение пяти лет после случившегося несчастья, Эда переняла их склонность к однополой любви...

Эрланд думал тогда, что он может все изменить — что его любовь сможет все изменить. Но предугадать поведение Эды ему не удалось... Неужели она просто вычеркнула его из своей жизни?

Колдун задумался: а ведь он точно так же порвал все связующие ниточки со своей семьей... По неизвестным причинам он ощущал себя чужим и собственным родителям, и братьям, и сестрам. Неизбывное одиночество терзало его с детства, как будто в том мире, в котором существуют души до рождения, его готовили к какой-то совсем другой жизни.

Ничто не приносило ему радость, не вызывало жар души. В доме отца царили шутки и веселье, танцевали и пели и мужчины, и женщины. Но Эр-ланд рос, не подарив никому ни улыбки, ни симпатии. Взрослел, поражая всех холодом в обращении... Он никого не любил, и никто не любил его.

Решение уйти из дома и отправиться паломничать сформировалось в ранней юности, и он долго готовился к этому, никому не говоря ни слова. Боялся юный Эрланд не того, что его могут отговорить — боялся, что ему могут помешать. Когда все приготовления были завершены, он оставил на столе отца записку: «Прощай. Мы больше никогда не увидимся. Не ищите меня».

Отца, собственно, не было на тот момент, его отлучкой он и воспользовался. И улизнул из дома, ни с кем не простившись. Путь держал в Вандервилль, а оттуда уже отплыл с кораблем на юг. И пока полуостров не покрылся туманом и не потонул в вечерней дымке, не мог вдохнуть свободно, опасался погони...

С путешествиями стал формироваться характер, со знаниями сила. Как много он пережил! То, что он совершил этот переворот в стране — результат его скитаний. Как странно... Если бы он рос как все дети, то давно уже был мертв. А сбежав из дома и разорвав связь с семьей, получил возможность воссоздать дело отца, связь поколений, восстановить Империю... Как будто духи, курирующие древний род, вырвали его из родного дома, чтобы вдохнуть фамильные силы лишь спустя много лет.

 Знакомый стук в дверь вывел его из задумчивости. Верон... Министр вошел со своей обычной тихой улыбочкой:

— Надеюсь, я вам не помешал?

— Входите, входите... Сыграем в шахматы?

— Вы играете в шахматы? — посетитель был очень удивлен.

— Я — да. А почему вас это удивляет? Мы ведь из Тареша.

— Вот именно это меня и удивляет...

— Выражайтесь яснее, мой дорогой Верон, — колдун улыбнулся, заложил руки за спину, подошел к окну и прищурился, вглядываясь в марширующий на крепостной стене отряд солдат.

— Шахматы — игра аристократов времен Империи. С приходом к власти Травалов она была забыта...

— Как видите, я ее до сих пор помню. А вы?

— И я... помню.

Эрланд подошел к бюро, стоявшему в самом углу комнаты, и снял крышку, обнаружив расставленные на шахматной доске готовые к игре фигуры.

— Вы поможете мне поднести столик к свету?

Вдвоем они перенесли шахматы и поставили их перед окном, расставили стулья.

— Я только не уверен, что сохранил навыки игрока, — произнес Верон. — Последний раз я играл лет пять назад. А вы?

— Я регулярно играл в шахматы до совершенного нами взятия власти, аккурат до действа в цирке. С кем вы играли последний раз?

— С женой, — министр замешкался, какую руку из протянутых к нему с зажатыми в ладонях фигурами выбрать. — О! Мне не повезло, я выбрал черные... теперь точно проиграю. А с кем играли вы?

— Ну что ж, я начинаю, — правитель выдвинул пешку на две клетки от короля. — С Эдой... А я и не знал, что у вас была жена. Расскажите мне про нее.

— Эда тоже из Тареша? — Верон повторил ход Эрланда. — Я думал, она чужестранка... Моя жена принадлежала к старинному роду Дварже-нов. Я приемный ребенок ее отца, сын его убитого военачальника. Отец супруги очень ценил и уважал моего родителя и стал моим опекуном. Я очень любил его и мою жену, а она любила меня.

Первые ходы они делали быстро, разменяли пару пешек и коней.

— Нет, — ответил колдун. — Эда не из Тареша, она из Дравийского царства, но росла вдали от семьи, далеко... А как вам удалось уцелеть после переворота Травалов?

— Я рано обнаружил способности к финансам и вел денежные дела приемного отца. Все знали, что я не отношусь к аристократии. Травал, будучи управляющим Вандервилля, пересекался со мной несколько раз. Мы разговаривали об экономике, о коммерческих вопросах... В ночь переворота Бернард послал ко мне гонца с предложением перейти в его лагерь и сохранить тем самым жизнь. Перейти без семьи... Я ответил согласием.