Пока министр облачался во все еще влажный камзол, Тарис выкупался в ручье, но остался на берегу голым. Солнце по-прежнему скрывалось за верхушками деревьев. Оно только выкатилось из-за горизонта, небо окрасилось в розовые тона, и серые тучи стремительно светлели. Верон подумал, что ему тоже надо было высохнуть вот так, как граф, на воздухе, чем намочить еше больше и без того влажную одежду.

— Меня смутили ваши слова, Тарис... Наше совместное путешествие окончится довольно быстро — я поверну в сторону Сияра, а вы продолжите путь на север... Или нет?

 — Вы знаете, что меня не устает в вас поражать?

— Что?

— Вы человек невероятно хитрый и скользкий и в то же время потрясающе наивный и совершенно не приспособленный к жизни за стенами замков и богатых домов, обслуживаемых слугами. Вы умудряетесь узнавать обо всем первым, держите целую армию шпионов и в то же время, как мне кажется, храните чистоту юной девушки. И я, даже я с моей повышенной способностью к выживанию, теряюсь: где вы настоящий, а где в вашем поведении и словах фальшь?..

Верон улыбнулся и посмотрел вбок. Он старался не разглядывать голого собеседника. Бен же, похоже, был начисто лишен стеснения. Было странно, что этот человек так охарактеризовал те его черты, которым он и сам всегда поражался.

— Мне кажется, что вы меня знаете не хуже меня самого, в то время как не перестаете удивлять собой. Мы знакомы много лет, но описать вас так, как вы меня сейчас, буквально несколькими словами, я не способен.

Граф расхохотался:

— Я вам помогу, Верон. Наверное, единственное постоянное качество во мне — это непостоянство, непредсказуемость. Раньше, в молодости, я сам от этого страдал. Потом я с ним смирился, как смирился с моим уродством, и теперь больше не забиваю себе голову копанием в себе. Я слишком грандиозен, скажем так, чтобы мой характер мог охватить несчастный, убогий человеческий разум... Но мы отвлеклись от темы. Вас что-то удивило в моем высказывании, что к концу нашего путешествия вы станете гораздо более приспособленным к жизни, чем сейчас?

— Да. Мне показалось, что вы мне дали понять, что я должен идти с вами?.. на север?

— Я сказал то, что сказал... Теперь решать вам: стремиться ли к бракосочетанию с наследницей лучшей провинции в Валласе и возвращаться к нашему высящемуся до сих пор темной фигурой Эрланду в Вандер-вилль... — Тарис внезапно замолчал.

— Вы не договорили вашей фразы, — как всегда спокойно заметил министр, — или?..

— Или отправиться дальше в компании со мной и очаровательной женщиной, с расторопным слугой на север, не растеряв по дороге золота, которое вы везете. А вы ведь его везете, я в этом уверен.

— И что произойдет на севере? Я, по-моему, снабдил и вас достаточным количеством монет...

 — Достаточным, да... Достаточным, чтобы безбедно окончить жизнь в отдаленном замке на границе с дикими северными землями, вооружив отряд преданных людей, которые будут охранять меня до конца моих дней...

— Но это развитие событий, похоже, вас больше не устраивает?

— Нет, не устраивает. Видите ли, я подумал, что мы можем закончить нашу жизнь в более родных краях...

— Вы начинаете меня пугать. Впрочем, как всегда... Мы ведь уже с вами определились, что родных нам краев больше не существует. Мы не любим Валлас — ни вы, ни я. И приятные места, похоже, отодвинулись в далекие земли. Или вы предлагаете претендовать на подданство Дравийскому шаху?

— Вы забыли о Тареше? — в глазах Бена сквозило что-то дикое — жестокая, первобытная сила.

Верон вдруг подумал, что он похож на волка. Изуродованное лицо напоминало скалящуюся морду. И тело было телом зверя: клубки мышц, длинные, стройные сухожилия, звериная гибкость и сила.

— Если на свете есть наименее комфортабельное место, то это как раз Тареш сегодняшний.

— Мы его возведем заново. Вы ведь любите нашу страну? Мы восстановим белокаменные дворцы и зеленые сады... Однажды вы меня спросили, люблю ли я Валлас. А любите ли вы Тареш?

— Это единственное место на земле, которое я считал моим домом. И, пожалуй, чтобы осуществить то, что вы сейчас озвучили, я готов даже пожертвовать своим комфортом и всеми своими деньгами. Но нам их не хватит. Для этого понадобится богатство шаха Дравийского царства и тьма человеческих жизней.

— Вы не перестаете меня удивлять, Верон. Я не думал, что вы способны ради чего-то пожертвовать вашим покоем.

— А я не думал, что вы, Тимур, решитесь выйти из тени.

— Из тени выйду не только я. Но не стоит пока называть меня этим именем.

— Вы меня интригуете. Вы говорите об Эрланде?

— Нет, Эрланд пока остается для всех загадкой. Но мы ее решим.

— Вы не забыли, дорогой Тарис, что колдуна, как мы имели возможность убедиться, поддерживает шах Дравийского царства?

— Это пока что... Говорят, что у шаха много дочерей. Вы думаете, он откажется от предложения связать свой род с династией Давикулюсов?

— И вы... вы готовы вернуться и предложить себя в качестве его будущего зятя? — в глазах министра появилась растерянность.