— Нож тебе в печень, ты и сам не вечен! — вдруг вставил стоявший Англичанин, которому наскучило слушать эту трепотню. Он выступил вперёд, как бы прикрывая Саню. — Не спорь лучше с Сашей Доктором, парень. Он знает, что говорит. И я знаю, что говорю.

— Спорить с хозяином Ганзы — вообще плохая затея! Лучше перестань жевать нам эту туфту, — добавил кроваво-красный Лойер, чтобы все стоявшие услышали и удивлённо запомнили нового авторитета.

— Саня, у тебя там всё нормально? — с толпой котлинцев подошёл Митяй. — Помочь чё?

— Не, Митяй, спасибо, брат! Вроде сами разобрались. Да ведь?

Доктор молча поглядел в глаза парню.

— Да? — переспросил хозяин Ганзы.

Тот затравленно кивнул и спиной отступил в толпу, а Доктор демонстративно убрал пистолет обратно в кобуру.

Инцидент вроде бы был исчерпан.

*

Разошлись небыстро. Какой-то шалопай подогнал на поле боя несколько пивных пятидесятилитровых пивных бочек, и пышные дамочки из местных биргартенов, волею судеб оказавшиеся в гуще события, причём в фирменной рабочей одежде (дело-то было днём), вскоре с привычными шуточками принялись разносить пиво. Какой-никакой, а первый контакт завязался. Русские были настроены миролюбиво, может быть, потому, что Митяй Котлин и все пацаны источали необычайное радушие.

Саша забыл рассказать старшему Котлину о том, что его сына увезли на скорой помощи, поэтому Митяй до самой ночи находился на поле брани — помогал раненым, пил пиво, смеялся с мужиками. Уже и бравые ахейцы в главе с Мироном уехали к себе, и даже Доктор умотал с пацанами домой, а Митяй не спешил уходить с побоища, окидывая его ясным взором и раз за разом спрашивая себя, почему, собственно, давно нельзя было этого сделать?

Что мешало ему, да и другим русским, набраться смелости и совершить то же самое раньше? Не было предводителя? Возможно. А сейчас, получается, есть? И кто же этот первый номер? Доктор? Но тогда он, Митяй, кто? А что это такое — быть во главе? Главный — это который? Тот, кто берёт на себя ответственность или тот, который знает, куда идти? Очень важный вопрос, ведь ответственности на себя Митяй Котлин мог взять столько, сколько у другого сил бы не хватило, а вот куда идти, он, увы, не знал. Да и сейчас не особо понимал, что нужно сделать, чтобы эта победа не стала окончательным поражением Ганзы. А это было важно, ведь триумфы приходят и уходят, а будни остаются.

Митяй Котлин был совершенно прав — время понеслось дальше уже на следующее утро. В первое время многие участники купались в лучах славы, когда союзная пресса ринулась собирать драгоценные свидетельства очевидцев и интервью. СМИ, КГБ и полиция принялись искать зачинщиков. Общественность была фраппировна.

Но уже через три дня новые события сменили общественный интерес, и публика переключилась на что-то другое. Тускнеющую информационную картину немного разбавил тот факт, что союзная полиция возбудила уголовное дело по факту массовой драки. А после этого публика навсегда утратила интерес к очередной заварушке в Ганзе.

Однако сотрудники КГБ Союза весьма детально проработали инцидент, обратив внимание на многие факты. Были отслежены все участники битвы, определена групповая принадлежность, выстроена криминалистическая версия, даны вероятностные заключения, опрошены тысячи свидетелей, участников происшествия и пострадавших. В ходе процессуальных действий следственный комитет собрал необходимое количество материалов и дал им оценку.

В первую очередь выяснилось, что начали акт агрессии жители кампуса с преимущественно немецко-скандинавским населением. Также к делу были приобщены письменные доказательства — листовки (прил. в мат. дела), в которых жители кампуса с преимущественно славянско-тюркским населением призывали решить многолетнюю вражду (подтв. в мат. дела) с помощью распространённого спортивного соревнования — футбола. Однако в ходе состязания между соперниками возник конфликт, выраженный в массовых нецензурных оскорблениях с той и другой стороны, что послужило основанием для эскалации конфликта. Причиной нападения послужил тот факт, что неизвестный полисный сумасшедший продемонстрировал всем голые ягодицы посреди футбольного матча, что иногда бывает на соревнованиях такого рода. Вследствие этого, кампус, называемый в просторечье «Райх», совершил нападение на второй кампус, называемый «Сталинград».

Впрочем, жители пострадавшего кампуса смогли отразить нападение и, более того, оказав сопротивление, сумели одержать победу. Подтверждением сего является тот факт, что более десяти тысяч человек слышали крики жителей «Райха», призывающие к пощаде — это подтверждают и сами участники массовой драки. Однако, несмотря на разногласия и противоречия между кампусами, в дальнейшем победители оказали первую медицинскую неотложную помощь тяжелораненым с обеих сторон, тем самым добившись того, что во время битвы практически удалось избежать смертей.

Практически. Ведь через три дня, не приходя в сознание, при транспортировке в маглев до Аквилеи, скончался Иван Дмитриевич Котлин, верный муж, хороший отец и надёжный сын безутешного отца. Это была единственная жертва Битвы у Стены.

***

— Мы собрались здесь, чтобы почтить памятью моего сына, — начал Митяй, возвышаясь в огромном зале, не вмещавшем людей, так что многие стояли снаружи и слушали через широко раскрытые окна. — Он был замечательным парнем, добрым другом, в первую очередь мне, его отцу. Да, Ваня был моим другом, и я очень этим горжусь. Его воспитывал не только я, многие из вас приложили руку и слово к характеру Ваньки, спасибо вам за то, ребята.

Многие молча закивали, соглашаясь со словами Митяя.

— Он вырос вместе с Ганзой, приехав сюда ещё ребёнком. Ванька впитал в себя дух нашего кампуса, и его жизнь была непосредственно связана с вашей. И вот мы здесь, а его нет. И никогда больше не будет. Никогда больше я не взгляну в его глаза. Это горе, пацаны, это горе.

Митяй замолчал. Было слышно, как неподалёку шумят тополя, и поёт печальную песню невинная птаха. Переборов душившие его слёзы, Митяй продолжил.

— Это горе, которое мне нести всю мою жизнь, стараясь не упасть под её тяжестью. А что тогда остаётся делать? Что делать? Мстить? Ведь месть — это то, чем можно занять мысли и руки, сжав их в кулаки, верно? — он вскинул взор, оглядывая всех вокруг.