«Антон, Андре, Симон…» Хоровод имен кружился вместе с опадающими с сосен невесомыми чешуйками. Было похоже, что их теряют гигантские летучие рыбы, что плывут в глубине небесной синевы навстречу и задевают друг друга нежными телами. Откинув голову, Арина засмотрелась в небо, а пес, не дожидаясь разрешения, рванул к ближайшим кустам. Короткие волосы щекотали ей шею, это тоже было весело, и все утро напоминало неожиданную, безудержную улыбку. Как у Кирилла…

Еще пахло сырой землей, но трава уже источала пар, который хотелось собрать в пригоршню и умыть лицо, чтобы исчезли едва наметившиеся морщинки. «Антон, Андре, Симон…»

Арина рассмеявшись, спрыгнула с крыльца и провалилась назад в ночь…

Она видела перед собой чьи-то глаза, невеселые, усталые, и не могла вспомнить – чьи? Не было ни солнца, ни утра. «Мне все привиделось», – подумала Арина, и с этой печальной догадкой к ней вернулась способность мыслить.

– Макс, – произнесла она, – откуда вы взялись?

– С неба, – без улыбки ответил Максим. – Меня послал вам Бог.

Она не удержалась:

– А! У вас еще и мания величия?

– У меня много разных маний…

– Где это я? – приподнявшись, Арина огляделась внимательнее, но по-прежнему не узнавала ничего вокруг себя.

Макс тоже осмотрелся и сказал:

– Это моя комната.

В его голосе послышались нотки вины, словно приходилось говорить ей неприятные вещи. Хотя самое неприятное Арина еще только собиралась услышать.

– Я что – потеряла сознание?

– Наверно, у вас закружилась голова от свежего воздуха. С непривычки это бывает.

– А вы были где-то рядом? – удивилась она, потому что никого не заметила поблизости.

Его бритая вытянутая голова неопределенно качнулась, будто Макс раздумывал, стоит ли вообще что-нибудь ей рассказывать. С того момента, как Арина заговорила, он ни разу не взглянул ей в глаза.

– Нет-нет, я был здесь, – наконец произнес он.

– Как же вы…

– Отсюда видно крыльцо. Дом маленький.

– Мило! Так вы подглядывали за мной?

– Ну-ну! Я смотрел на вас. Это не одно и тоже.

Арина возмутилась:

– Не говорите со мной, как с умственно отсталой! Я потеряла сознание, а не способность соображать. И потом оно ведь уже вернулось ко мне.

– Жаль, что я не врач, – ничуть не обидевшись, сказал Макс.

Арине вдруг стало смешно. Не удержавшись, она тихонько прыснула и с вызовом спросила:

– Вам бы хотелось осмотреть меня?

– Да, – неожиданно ответил Макс и, протянул руку, расстегнул пуговицу на ее рубашке.

Она в изумлении приоткрыла рот, но не произнесла ни слова. Худые твердые пальцы скользили по рубашке все ниже, без труда справляясь с пуговицами, а ей никак не удавалось побороть профессиональное любопытство: и чем же это кончится? Она не почувствовала ни малейшего смущения, даже когда Макс поднял глаза.

– Что это вы такое делаете, хотела бы я знать?

– Собираюсь вас осмотреть. Вдруг вы что-нибудь повредили при падении?

– Но вы же не врач!

– Предположим, я – экстрасенс.

– Экстрасенсы не раздевают пациентов.

– Я начинающий.

Взвизгнув оттого, что его пальцы коснулись пупка, Арина расхохоталась.

– Вот это скромница Макс!

– С чего вы взяли, что я – скромница? – удивился он.

– Не знаю. Наверное, Кирилл сказал.

– Кирилл, – повторил он с выражением, которое Арине не понравилось, и вдруг заговорил так быстро, словно сам только что очнулся: – Вам на самом деле надо раздеться. Трава еще не просохла, вы намочили рубашку. Еще простынете…

– Что со мной случилось, Макс?

Мягкий гул в голове опять нарастал, и лицо Макса становилось нереальным, будто снилось ей. Арина вцепилась в его руку, испугавшись, что он ускользнет, и она останется один на один с тем непонятным, что творилось внутри. Осторожно придержав затылок, Макс вновь уложил ее. Потом сдернул с кресла накидку, укрыл Арину и тщательно подоткнул со всех сторон.

– Тихо-тихо, ничего страшного, – прежним усталым голосом пробормотал он. – Вы же сами говорили, что почти не выходите на улицу. Это обилие кислорода так на вас подействовало.

– Да? – с сомнением произнесла Арина. – Раньше такого не случалось. Кирилл время от времени вытаскивает меня в лес.

– Раньше вы были моложе.

– Мило! Вы считает меня старухой?

– Вы знаете, что не считаю.

– Откуда мне это знать?

– Я бы не стал раздевать старуху.

– А как же ваши многочисленные мании? Среди них нет геронтофилии?

Она заставила его рассмеяться. У него оказалась красивая и добрая улыбка, чего Арина никак не ожидала. Краешек переднего зуба был отколот, и ей подумалось, что кого-то Макс довел-таки до того, что его ударили со всей ненавистью, на которую способен человек.