— Только не влюбись в него, дура, — прошептала себе под нос Вера и побрела к себе.

Новый день начался как два предыдущих. Вера позавтракала остатками торта, потому что наконец-то ощутила аппетит. Значит, какая-то часть от живого человека еще существовала в ней — удовлетворенно подумала Вера. Психиатр на глаза не попадался. По этому поводу Вера не грустила. С утра на трезвую голову она решила, что ей совершенно ни к чему крутить роман со спятившим самоубийцей. Вера собиралась нормально справляться с собственными обязанностями, если подумать, именно этого, должно быть, хотели от нее высшие силы. О какой норме можно говорить, если она влюбится? Вера этого не знала, просто чувствовала.

Однако по дороге она все-таки не сумела выкинуть мысль о романтике из головы. Поэтому Вера пыталась сложить головоломку из того, что она помнила о своем прошлом. Иннокентий ей нравился, но именно таких как он Вера избегала. Потому, что от них исходили проблемы. Вера никогда не любила, потому что боялась любить — с этим откровением она вошла в корпус. Черт! Они ведь были похожи куда больше, чем Вере казалось.

Весь день в реанимации ей удавалось отлынивать от собственных обязанностей. Вера опять ничему не научилась, но никого и не убила. Стрелки часов медленно ползли к пяти вечера, и девушка отрешенно думала, что если так дальше пойдет, ей лучше переселиться куда-нибудь из ординаторской, например, в подсобку, чтобы никому не мешать. Но будет ли ее радовать такая служба? Это же сплошное просиживание штанов — не очень почетно для главы хранителей.

Наконец пробило пять. Вера покинула отделение и пошла принимать дежурство. Хранители сдавались друг другу в терапевтическом корпусе в одном из помещений кафедры. Вера уже вчера проходила там, поэтому когда Виктор описал ей это место, заскочив в середине дня в реанимацию, она все поняла.

В комнате было холодно. Вера бросилась к окну и закрыла форточку. Отпрянув от стекла, она какое-то время постояла, собираясь с мыслями. Почему же ее выбрали хранительницей? Ничего особенного, годного для медицинской службы Вера в себе не видела. Сплошные недостатки. Недостаточно усердна, смела и талантлива. Оставалось только догадываться, как пройдет ее первое дежурство.

Хлопнула дверь и Вера обернулась. Там стоял Иннокентий в своем неизменном черном костюме, поверх которого был небрежно наброшен белый халат и блестящих очках.

— Сдавать дежурство? — спросила она.

— Нет.

Вера помолчала. В самом деле, больше сказать было нечего. Иннокентий прошагал вперед и встал у противоположной стены. Вера неуверенно подняла на него взгляд. После сегодняшнего дня она почти отвлеклась от мыслей о психиатре, но сейчас черт его подери, становилось ясно, что он ей был небезразличен. Вера почему-то думала, что с ней поставят Виктора. Это было бы логично, они же напарники. Никак Иваныч оказался не таким уж отрешенным наблюдателем, как думала Вера, и подумал продолжить то, что началось на собрании.

Девушке стало неудобно за сказанные психиатру слова. Она ведь оба раза пыталась вывести его из равновесия, чтобы хоть на мгновение увидеть каким он был на самом деле. "Бездушная стерва", — вдруг вспомнила Вера чью-то характеристику себя и задохнулась. Психиатр в этот миг посмотрел ей в глаза. Он словно бы знал. Вера почувствовала, как часто колотится ее сердце. Он совершенно точно был в курсе, кто она такая, но не позволил себе об этом распространяться. Вере захотелось выругаться на него за это благородство, хуже ситуацию делало то, что оно было вовсе не напускным. Иннокентий защищал ее от самой себя.

— Прости меня, — пробормотала Вера.

Психиатр вскинул голову.

— Не в моих правилах отвечать жестокостью на жестокость, — прозвучало в ответ.

Вера посмотрела ему в глаза, вспомнив про Любовь, и с ее языка чуть не сорвалось: "Правда?".

— В большинстве случаев, — добавил Иннокентий, и девушка вздрогнула, он, словно, действительно читал мысли.

В этот миг в дверь вошел Михаил Петрович.

— Простите, со студентами задержался, — сказал он и со вздохом перевел взгляд с Веры на Иннокентия.

"Только не загрызите за ночь друг друга", — ясно читалось на его лице. После этого Михаил Петрович положил на стол папку. В ней на поверку оказались отчетные документы по больнице. Количество поступивших и выписавшихся пациентов, статистика по отделениям, особые случаи.

— По-нашему за сутки всякая мелочь. Из происшествий ничего, — закончил патологоанатом. — Ну все, я отсыпаться.

— Спасибо, профессор, — сказал Иннокентий, принимая у Михаила Петровича папку.

— Ну, ничего не желаю, — махнул перед выходом патологоанатом.

Вера улыбнулась. Странно, что они, духи, верили в те же приметы, что и работавшие в стационаре люди. Перед дежурством нельзя никому ничего желать, иначе сглазишь. Вера вздохнула. А может, именно они, мертвые хранители больницы, должны были больше других верить в подобные вещи? Ведь они сами были именно тем, существование чего Вера никогда бы при жизни не смогла предположить.

Иннокентий выскочил за дверь, и девушка отправилась за ним следом. Но психиатр словно бы назло ей ускорился. Вера поняла, что остановит его во что бы то ни стало.