Его руки крепче обняли ее. Одна нежно сжимала ее затылок, заставляя двигаться вместе с ним, когда он вторгся в ее рот. Его язык доминировал, шелковистое скольжение порождало покалывания по всему телу.

Другой рукой он скользнул к изгибу ее попки и притянул ее ближе, прижимая к себе. Там. Она почувствовала, что его член уже напряжен, готов и нуждается в ней.

— Чувствуешь? Надеюсь, что да, потому что у меня несколько месяцев ничего не было, детка. Никаких женщин. Никакого секса. Потому что все, о чем я могу думать, это ты, — хрипло пробормотал он у ее губ. — Даже когда в прошлом я спал с другими женщинами, мне нужна была целая вечность, чтобы разгореться хотя бы наполовину. Ты же заставляешь меня гореть, лишь пройдя по комнате. Я говорил себе, что становлюсь старше, что этот взрыв чистого вожделения был всего лишь игрой гормонов. Но затем я снова увидел тебя. И я знал, что лгал себе.

Месяцы? Он обходился без секса в течение нескольких месяцев? Она знала, что он ходил на свидания, потому что они с Заком ходили на мероприятия со множеством актрис и моделей. Но вместо этого он хотел ее?

Она забылась в поцелуе, его рот полностью захватил ее. У него были великолепные губы для мужчины. Пухлые и чувственные. Было время, когда весь ее мир зависел от того, улыбались ли эти губы, сжимались или изгибались в той полуусмешке, которая давала ей понять, что он думает о сексе.

— Не ври мне, Роман. Я знаю, с кем ты встречался.

Он вонзил пальцы в ее волосы, слегка потягивая, пока у нее не закололо кожу.

— Я не вру. Все эти женщины для видимости. Это… это чертовски реально.

Он снова припечатал ее губы поцелуем, глубоко погружая язык. Ее охватил жар.

Неужели он говорил правду? Тина не хотела признавать, что у нее и самой давно никого не было. У нее было здоровое сексуальное влечение с подросткового возраста, но после того, как умер Мэд, ее снедало горе. Весь мир, казалось, сжался. В сочетании с ежедневным присутствием Романа в ее жизни, она не могла и подумать о том, чтобы прыгнуть к кому-то в постель.

Ей было нужно то, что сейчас предложил ей Роман. Ей нужно снова почувствовать себя собой. Может быть, она годами не чувствовала себя собой, потому что в действительности только один мужчина мог заставить ее почувствовать себя такой живой.

Тина вцепилась в его рубашку, отчаянно пытаясь ощутить его горячую кожу. Все мысли о борьбе, о том, было ли это правильно и будет ли она сожалеть об этом завтра, исчезли. Она сдалась.

Роман развернул ее так, что ее спина прижалась к его груди. Он сделал это легко, руками, управлял ею. Он держал ее близко. Жар его дыхания опалял ее ухо.

— Нет. Еще нет. Я ждал чертову вечность, и я хочу касаться тебя. Наслаждаться тобой. Я не позволю тебе торопить меня.

— Но я тоже хочу прикасаться к тебе. — Она должна была признать, что в Романе было что-то такое, что всегда волновало и возбуждало ее. В спальне он не играл в игры. Он мог пойти на компромисс, когда дело касалось выбора пиццы или просмотра фильма, но, когда дело доходило до секса, он не уступал. Он просто брал бразды правления в свои руки.

— Ты дотронешься до меня, когда я получу то, что хочу. Я намерен заново изучить каждый дюйм твоего тела. Я хочу провести руками по каждому изгибу и впадинке. Я хочу использовать пальцы и язык. — Он облизал раковину уха, заставляя ее вздрогнуть. — И я хочу поцеловать и попробовать каждый чертов дюйм.

Это было то, чего ей не хватало тринадцать гребаных лет. Секс с другими мужчинами был приятным. Она наслаждалась, но это не потрясало ее до глубины души. Это и близко не походило на те времена, когда она впустила Романа в свое тело и сердце.

То, чем они занимались много лет назад, было трудно назвать сексом, потому что, когда Роман с легкостью добивался ее и требовал, чтобы она подчинялась одному его прикосновению, трепетало не только ее тело. Тогда — как и сейчас — она чувствовала, как сильно он хотел ее. Как будто никакая другая женщина в мире не могла удовлетворить его.

Он ласкал ее тело и, наконец, обхватил грудь.

— Боже, я скучал по этому. У тебя роскошная грудь. Мне снились сны о ней.

Она дышала в такт с ним, одним воздухом. Ее твердые соски прижимались к шелку платья. Даже эти ощущения практически отправили ее за грань, но нуждающаяся женщина в ней хотела, чтобы ее обнаженные, ноющие соски накрыла его рука.

— Сними с меня платье.

Его зубы царапнули чувствительную мочку уха, когда он стянул рукава ее платья и бюстгальтер вниз. Как всегда, Роман сделал лишь то, что хотел, освободив только ее грудь. К тому же ткань прижала ее руки к бокам. Холодный воздух ударил по ее пикам, после чего последовало тепло, когда его жадные руки легли на грудь, а пальцы обхватили вершинки. Ее била дрожь, она корчилась, пойманная в ловушке, не в силах оттолкнуть его. Она чертовски хорошо знала, что он будет уважать любой отказ, который она озвучит.

Но она собиралась молчать.

— Скажи мне, что не скучала по этому, — прорычал он ей на ухо, покручивая ее соски большим и указательным пальцами.

Она не могла не потереться о него задницей. Прямо о его длинный, толстый и чертовски твердый член. Тем не менее, Тина не могла легко сдаться. Она не хотела подвергать свое сердце слишком большому риску.

— Не скучала.

Он ущипнул ее, заставив застонать.

— Чушь собачья. Уж я-то знаю. Что произойдет, если я стяну юбку и проведу рукой по бедру? Когда я найду твою киску, она будет мокрой и готовой для меня? Это одна из вещей, которые всегда сводили меня с ума, Тина. Ты с такой готовностью реагируешь. Все, что мне нужно было сделать, это прикоснуться к тебе, и ты сходишь с ума.