Письмо Кэтрин я держала трясущимися руками, боясь прочесть в нем что-то страшное. Я села, прислонившись спиной к каменной стене, ветра здесь было меньше и развернула пергамент.

«Моя дорогая девочка, я так скучаю, и каждый день и ночь думаю о том, что позволила тебе уехать. Я отправила несчетное количество писем, но все они остались без ответа, и наконец, получила от тебя весточку. Энн такие вещи опасно писать. Я понимаю, у тебя не было выбора, но прошу, не ходи в запретный лес, оттуда не возвращаются. А я не могу тебя потерять. Мы на грани войны. Король преследует какую-то цель этой войной, но я не понимаю какую. Будь очень осторожна и не доверяй никому. А еще будь сильной, чтобы не случилось, я запрещаю тебе сдаваться. Я верю в тебя! И надеюсь, что скоро мы увидимся.

Можешь рассчитывать на нас с Итаном. Всегда твоя, Кэтрин.»

Я отложила письмо в сторону и посмотрела в небо. Больше откладывать нельзя. Голос Рубиуса возник в голове: «Загляни в запретный лес». Я встала и решительно направилась к лестнице, пора проработать план и собрать все самое необходимое, но на пути появилась преграда. Граф встал в каменной арке, не давая мне уйти с башни. За время поездки он оброс щетиной и немного исхудал, его глаза были полны усталости и словно каких-то внутренних терзаний. Черный плащ с меховым воротником, словно ворон. Мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Надеюсь, он успел прочитать все что я о нем думаю, ведь больше в них не бушевало море и я могла смотреть в глаза кому и сколько захочу. Больно кольнуло в сердце от этого понимания.

— Позвольте мне пройти.

— Как только мы поговорим.

— Понимаю, по возвращению вы надеялись, что меня и след простынет, но в виду неких обстоятельств по имени Роберт Тупс, мне не позволили покинуть замок. Теперь все улажено, мы поговорили, вот и славненько, — я уперлась ему в бок, пытаясь сдвинуть от выхода, но куда уж там. Тем временем он взял одной рукой меня за локоть, другой за подбородок.

— Я сожалею о словах, мною сказанных при нашей последней встрече. И ради твоей же безопасности прошу остаться, пока в городе все не станет спокойно, затем я верну тебя к Кэтрин или куда сама пожелаешь.

Во мне боролись одновременно обида, злоба и странная грусть. Я почему-то только сейчас отчетливо поняла, что вернуться к Кэтрин мне не удастся уже никогда. Не будет, так как прежде.

— Хорошо.

Он отпустил меня и протянул руку в знак скрепления договора. Я протянула свою.

— Как ты себя чувствуешь?

— Много лучше, спасибо.

— Знаю, что ты так или иначе считаешь меня причастным к твоему падению, но ты ошибаешься.

— Не важно, теперь в этом нет смысла.

— Мне важно! — сказал Уильям. — Я не хочу, чтобы ты считала меня врагом.

— У нас слишком разные понятия о тех, кто друг, а кто враг.

— Ты снова станешь защищать магов? Да что они тебе сдались?

— Точно так же как ты людей, — случайно вырвалось ты, не очень удобно получилось.

— Но люди не убивали королевы, и не пытаются строить козни королю и развязывать войну.

— Раскройте глаза! Вы совершенно не видите дальше своего носа! Как маги могли стоять в стороне когда их прилюдно казнили, а нашли того кто изначально убил королеву?

— Откуда тебе известно?

Я закатила глаза, да что за бирка такая на всех леди вешается: глупая, неграмотная, думает о моде и богатом муже.

— Допустим, король погорячился, но после он отрекся от престола, разве этого недостаточно?

— Искупить вину за семь жизней уйдя в сторонку, вы считаете достаточным?

Он прямо зарычал от злости, и сдавил мою ладонь сильнее, странно мы до сих пор держались за руки.

— Закроем эту тему, в ней мы явно на противоположных сторонах берега.

— Энн, ты многого не понимаешь, но для своей же безопасности не лезь в это.

— Спасибо за заботу. Теперь я могу идти?

— Чем дальше, тем глупее, все спрашивает, что она может, а что нет.

Я задохнулась от наглости этого типа, а потом на ступенях возник Комелиус.

— Прекрати, Комелиус! Это будущая графиня! Что ты забыл в башне?

— А что теперь вы сами на завтрак будете всех созывать?

— Так созывай и не огрызайся. Идем вниз, — он не стал отпускать мою руку, а я противиться, понятно же, что он считает меня ходячим бедствием. Вот только почему Комелиусу он меня назвал будущей графиней?

Мы мирно спустились вниз, к моим покоям, на крыше раздался перезвон колоколов, граф накрыл мою руку сверху и сказал:

— Энн, у меня есть к тебе три просьбы.

— Каких? — недоверчиво спросила я.

— Первая — давай на время перестанем ругаться, я очень устал, — и в этом он был искренен, не знаю чем встретил их лес, но явно не чаем с плюшками. — Вторая — проведи со мной вечер сегодня, в каминном зале. И третья — обещай не наделать глупостей.

Если с первой просьбой я была полностью согласна, мне и самой надоело с ним пререкаться, то вторая меня удивила, хотя почему бы и нет, а вот на счет третьей, идти в запретный лес по его мнению это глупость? Сам-то ходил, вероятно, что нет.