— Поговорить нужно, — кивнул, соглашаясь. — Что происходит? Ты спряталась в монастыре. Серафима запретила мне возвращаться с ней в столицу. Ничего не объясняя. Я уж было подумал, причина в тебе. Очень за вас с маленьким волновался. Только когда увидел тебя, от сердца отлегло. Ты объяснишь?

Вельдара кивнула. Но говорить не спешила. Повисшая тишина угнетала.

— Льен умирает, — наконец сказала она.

Я вздрогнул. Новость оглушила меня.

— Что с ним?

— Яд.

— Кто?

— Думаешь, я?

Я не мог видеть глаза Вельдары, уже основательно стемнело, а света проявившихся на небе звёзд было для того недостаточно. Но её голос звенел от напряжения.

Я накрыл холодные руки Вельды своими. Она не стала их отнимать. Молча ждала моего ответа.

— Если тебя на то вынудили, — предположил я, ощущая зарождающуюся в сердце пустоту.

— Верно мыслишь, — усмехнулась Вельдара.

— Что он сделал?

— Пытался отравить тебя.

— Глупая выдумка. Когда бы он мог? — рассердился я.

Вельдара всё же отняла у меня свои руки. И словно унесла с собой остатки моего рушащегося мира.

— Он же мой брат, — как-то жалко прозвучало, голос повиновался мне с трудом, осознание ужаса происходящего ледяным холодом сковало душу.

— Вот только он об этом забыл, — горечь в родном голосе заставила меня опомниться.

— Я не обвиняю тебя.

Я потянулся к Вельдаре, но она не позволила себя обнять.

— Обвиняешь. Но я не стану оправдываться. Не я лила яд в вино. А он. Я лишь незаметно поменяла ваши с ним бокалы.

Уронив голову на руки, я попытался осмыслить услышанное. Так значит, всё произошло вечером накануне моего отъезда? Но ведь прошло много времени. И если брат всё ещё жив, ему можно помочь.

— Я говорил тебе, что Льен не смирится с унижением. Так и вышло. Я сам во всём виноват. Пожалуйста, помоги ему, Вельда. Он уже достаточно наказан. Пожалуйста. Ты ведь можешь? — Я схватил потянувшиеся ко мне руки княгини, сжал их своими.

— Он мой брат. А я не только отнял у него всё, что он привык считать принадлежащим ему по праву, а ещё и потоптался по его гордости, — продолжал уговаривать я свою непреклонную ведьму. — Прошу тебя, родная. Я не могу его винить.

— А я могу, — голос княгини был холоден и твёрд. — Он не только тебя не пожалел, но и меня, и нашего ребёнка. Это ведь не я сама, а князь Льен спровадил меня в Тихую обитель. И выпускать не собирается. Как и позволить пережить роды. Много ли мне в тот час нужно будет. И к силе своей я в обители прибегнуть не могу. Твой брат всё хорошо просчитал. И даже дочь его, месяц назад рождённая Софиной, в этом самом монастыре дожидается своего часа, чтобы быть выданной за нашего с ним ребёнка. Князь всё предусмотрел. Зачем ему возвращать Ассии принадлежащие мне деньги? Ребёнок Софины, согласно его расчёта, решит эту досадную проблему. Ну, как тебе такой вот расклад? Всё ещё желаешь его спасти?

Я молчал. Страшно. Отчаянно страшно принять услышанное. И хотя в словах Вельдары я ничуть не сомневался. Только ничего это для меня не меняло. Чудовищная правда, подтверждающая вину Льена, не уменьшала и моей вины.

— Даже так? — догадалась о моих мыслях Вельдара. — Не могу сказать, что не боялась чего-то подобного. Ты жалеешь о своём выборе.

Холод в её голосе, ставшем, вдруг, таким отрешённым и чужим, отрезвил меня подобно хорошей пощёчине.

— Вельда, нет! — бросившись перед ней на колени, я целовал её безвольно опущенные руки. Прости меня. Родная моя, не надо, не думай так… Вель-да.

Она долго оставалась безучастной. Её боль, которую я сейчас отчётливо чувствовал, рвала мне душу. Предал. Я снова её предал. Поддался слабости, когда моя женщина и мой ребёнок нуждались в моей силе. Думал о своих переживаниях, а не о смертельной опасности, которой стал для них мой брат.

— Я услышала тебя, — голос Вельдары был тусклым и безучастно спокойным. — Ты таков, какой есть. И я могу либо принять тебя таким, либо … Молчи. Ты уже всё сказал… Не будет у нас с тобой счастья, если я позволю себе судить твоего брата. И с этим ничего нельзя поделать. Видеть, как ты угасаешь, терзаемый виной, я не хочу. Это убьёт и тебя и меня. А ведь есть ещё и Радеж. Который — превыше всего. Что будет с ним? Борьба за освободившийся престол — страшное дело. А правление Льена? Не на благо ли Радежа устранение князя Льена от власти? Ты сомневаешься и в этом? Так может спросим у Богов? Доверимся их решению? Ты готов принять их волю, Ян? И как бы они не решили, обещаешь больше не мучиться виной и сожаленьями?

Вельдара так и не позволила мне прикоснуться к себе. Услышав моё «да», ушла, запретив искать с ней встреч и пообещав, что послезавтра всё решится.

Я ещё долго сидел в саду, предоставленный сам себе, наказанный одиночеством. И всё так же не видел выхода. Я не знал, что задумала Вельдара. А у меня самого всё никак не получалось совместить несовместимое.

А к вечеру следующего дня Серафима привезла в Тихую обитель князя Льена.

Глава 18.

Льен.

Последнюю неделю я чувствовал себя так скверно, что закрывать глаза на происходящее со мной, считая всё случайным недомоганием, не получалось. И Серафима ко всему прочему во дворец ещё не вернулась. А должна бы была уже привезти в Райт теряющего силы Даста. Самое время.