– Хочешь, мяч с тобой погоняем? – он неловко дернул плечами и отвел взгляд.

Девочка медленно сложила на парте свои рисунки.

– Мне не нравятся такие игры, – она чуть отодвинула стул назад.

– А ты гоняла хоть раз? – усмехнулся Макар в ответ. – Хотя да, у тебя ноги кривые. Ты даже по мячу не попадешь.

– Это у наших футболистов ноги кривые, – художница поднялась. – Поэтому папа после каждого матча ругается.

Муза подошла к ним, не зная, что делать. Она надеялась, что ситуация не станет конфликтной, но зная, что про этого ребенка говорили вечером на «летучке», можно было ожидать и ссору.

Мальчик схватил верхний рисунок из стопки, разорвал его пополам и убежал с половинками.

Хорошего разрешения ситуации не вышло:

– Не надо, спокойно, – муза выставила руку перед девочкой, хотя сама расстроилась, потому что вдохновляла на этот рисунок. – Ты ему нравишься. Он воспринял это как отказ.

Девочка пробежала музу насквозь и погналась за обидчиком прямо на глазах воспитательницы. Женщина под пятьдесят быстрым шагом пошла за ними в коридор. Муза после короткого раздумья догнала её.

– «Тебе-то какое вообще дело, уйди и не лезь», – думала она с одной стороны, а с другой… – «Ведь так все и начинается. Сначала рисунок, потом десять рисунков – и всякий творец превращается в разрушителя».

– Я тебя убью! – девочка догнала мальчика и вцепилась в футболку.

– «А чем ты-то поможешь?» – но ноги музы буквально вошли в ритм.

Мальчик начал сопротивляться.

– Маша! Маша, успокойся! – громко сказала воспитательница со свойственной ей преподавательской выдержкой.

Маша тем моментом повалила Макара, забрала два обрывка листа А4 и начала пинать ровесника со злобой.

– Это лишнее! – крикнула муза.

Девочка резко остановила ногу.

Ей показалось, что кто-то схватил ее и вытащил одним рывком из ямы, в которой полностью теряешь контроль над собой.

Начались долгие разборки, к которым привлекли вожатого и медсестру.

– Ты же девочка! – говорила Маше вожатая. – Ну, какая девочка будет так бить ногами кого-либо, девочки же так не поступают!

Муза закатила глаза.

– А это нормально, что он берет мои вещи и рвет их! Как вы вообще можете мне что-то говорить, если я защищалась!

Макар чуть усмехнулся, но затем продолжил строить из себя главного пострадавшего, когда ему начали мазать несколько синяков йодом.

– Мы в любом случае будем связываться с вашими родителями. А с родителями Макара особенно, – сказала воспитательница.

И так по кругу: вожатая отчитывала Машу, воспитательница отчитывала Макара, медсестра долго заполняла какие-то бумажки по произошедшему инциденту, хотя ее просили не делать этого, а муза поражалась бессмысленности происходящего.

Затем начались звонки, долгие разговоры. Отец Маши поговорил с дочерью и похвалил ее. И Макара выгонять не стали, потому что «отстаньте от моего мальчика, своё он уже получил, и еще нужно посмотреть, у кого урона больше».

И вся эта драма разворачивалась прямо в медпункте, пока одна оставшаяся вожатая в общей комнате пыталась обуздать тридцать ребят, полных энергии.

Начался ливень. Для сотрудников лагеря вечер обещал быть напряженным.

Маша подошла к воспитательнице:

– Можно поделиться?

– Да, конечно, Машенька, – она села на стул, чтоб быть с ней по росту на одном уровне и чуть наклонилась вперед.

– Я остановилась, потому что…

– Ты взрослеешь и начинаешь понимать последствия своих поступков, – объяснила воспитательница. – Это очень хорошо. Знаешь, что такое анализ?

Девочка как-то неуверенно помотала головой.

– Это понимание того, почему что-то произошло, и понимание того, что может произойти. С разных точек зрения. И ты становишься перед выбором. И у тебя был верный выбор.

Маша задумалась.

– А что, если чувствуешь, будто что-то остановило? – услышав слова ребенка, муза почувствовала свою причастность и отчего-то заволновалась.

– В данном случае это и есть верный выбор.

Девочка забрала остальные рисунки и комикс, поднялась на второй этаж к спальням и убрала их в прозрачную папку. Муза в легкой прострации проследовала за ней. Маша взяла две половинки разорванного рисунка – широко улыбающегося пса-водителя такси в синем галстуке, держа по одной на каждой ладони.