Шрифт:
Олива ничего не ответила. Санитары ушли из палаты, а она молча закрыла глаза и заплакала.
«Вот я и погубила сама себя… — обречённо подумала она, — Теперь меня заживо погребут в стенах этой больницы, и я останусь здесь с горьким осознанием того, что я всё потеряла, и что там, на воле, ничего меня не ждёт, кроме ненависти и всеобщего осуждения. О, если б я могла начать жизнь с чистого листа — я бы всё отдала лишь за то, чтобы не запятнать свою честь, не замарать свою репутацию, вела бы честную, достойную жизнь, заслужила бы уважение к себе друзей, и им не в чем было бы упрекнуть меня…»
Олива не помнила, сколько времени она так пролежала привязанная. Она точно знала, что не спала — это больное полузабытьё в распятом состоянии, да ещё при ярком электрическом свете никак нельзя было назвать сном. Очнувшись, всё ещё привязанная к койке, она начала напряжённо прислушиваться к шагам в коридоре. По всей видимости, доктор обходил палаты. Значит, меня скоро развяжут, подумала она…
Шаги остановились за дверью изолятора, и послышались голоса, в одном из которых Олива без труда узнала голос того сволочного медбрата.
— Тут девица находится с подозрением на шизофрению, — говорил он доктору, — Только что пыталась повеситься над унитазом...
— Хорошо, разберёмся, — ответил доктор и вошёл в палату.
— Здравствуйте, — сказал он Оливе.
— Развяжите меня, — попросила она.
— А вы будете себя хорошо вести?
— Да.
Доктор развязал больную.
— Почему вы хотели покончить с собой? — бесстрастно спросил он. Видимо, таких самоубийц он повидал на своём веку немало.
— Потому что я — мерзкая дрянь и ничтожество, и не имею права жить, — ответила Олива, тупо глядя в потолок.
— Откуда такие выводы?
— Я написала книгу на Прозе.ру, а друзья прочитали… И теперь они меня ненавидят.
— А зачем же вы её написали? — быстро спросил доктор, не вдаваясь в подробности.
— Я хотела отомстить Салтыкову, а в итоге подставила всех…
— Рыла другому яму, а сама в неё угодила? Да, недальновидно, — усмехнулся врач, — Самоубиваться тоже пошла из мести? Или с целью уйти от ответственности за то, что натворила?
Олива задумалась.
— Не знаю... Не видела выхода другого просто...
— А чего же место такое неудачное выбрала? Центр города, камеры видеонаблюдения... Да ещё и бритву с собой таскала. С окна бы лучше сиганула с двадцатого этажа — и то результативнее было бы.
— С окна страшно, я высоты боюсь...
Врач расхохотался.
— А крови, значит, не боишься? Или безрукой остаться? Не?
Он встал и направился к двери.
— В общем, полежи, подумай. А хочешь, дам совет?
— Какой совет? — спросила Олива.
— В следующий раз, когда захочешь вены резать, делай это дома в ванне. В тёпленькой водичке. И без свидетелей.
Глава 33
После сдачи заказа по проектированию торгового центра, над которым Салтыков корпел зимой, в их с Нечаевой фирме наступило длительное затишье. Был ли тому виной кризис, или что другое (насчёт «другого» Салтыков думать не хотел, хотя такие мысли то и дело упорно свербили в его голове), но заказчики почему-то начали обходить его стороной. Его деятельной натуре претило полное безделье, и этот затяжной «штиль» в работе поверг его в настоящую депрессию. А поскольку выручку от заказа с ТЦ пришлось пилить с Нечаевой, деньги у Салтыкова быстро закончились, и он сел на мель. И теперь он снова начал приставать к Нечаевой, но уже не чтобы выкупить у неё акции, а чтобы, наоборот, продать ей свои.
— И не подумаю, — невозмутимо сказала она.
— Но ты же меня в это втянула! — потерял терпение он.
— А что ты паникуешь, Андрюш? Сейчас нет заказов, потом будут. Это же синусоида...
— Пока они появятся... — Салтыков отчаянно махнул рукой, — Не могу я сидеть без дела и без денег, понимаешь ты это или нет?
— Иди обратно в Гражданпроект, — посоветовала Нечаева, — Оклад, хоть и небольшой, но стабильный. Да и делом займёшься. А то маячишь, как... цветок в проруби, — презрительно добавила она.
— А как же фирма? И так уже в минус уходим, — проворчал Салтыков.
— Так устройся по совместительству, договорись. А что в минус уходим, так это из-за аренды помещения. Все эти твои мажорские замашки влетели в копеечку, — Нечаева обвела взглядом солидный кабинет с дубовой отделкой, такой же солидной дорогостоящей мебелью и огромными портретами Путина и Медведева в золочёных рамах, что висели как раз над столом Салтыкова.
— Ну, а что, по-твоему, заказчиков в сарае принимать, что ли? — огрызнулся он.