Шрифт:
– Кто вы? – снова спросил я.
– Охотник, тут в лесу проживаю, – хитро щурясь, ответил мужик. – Вовремя подоспел, задрал бы тебя медведь. От него без оружия на двух ногах не убежишь, а ты вон на одной полз, да еще весь в крови. А медведь если кровь почует, не отпустит.
– А откуда вы знаете, что я полз?
Мне стало подозрительно. Я вспомнил, как егерь в вертолете говорил, что в лесу много беглых. А мужик этот, странный был.
«Он что, следил за мной?»
– Я за этим медведем по пятам шел, а тут ты. Немного понаблюдал со стороны, чтобы оценить ситуацию. Ну я же не знал, что ты без оружия. Кто же в тайгу без оружия ходит, – только дурак?! Он тебя, когда за ногу схватил, пришлось сразу действовать.
– Как же ты здесь оказался? В эту часть тайги, специально никто не ходит. Опасно. Нескончаемые топи вокруг.
– Мы на вертолете летели, – пояснял я, – случилось крушение. – Неожиданно резкий ветер поднялся, и нас закружило. Меня выбросило из вертолета, очнулся уже на дереве. Мне повезло, зацепился за ремень рюкзака и повис. Вы разве не слышали? Мне казалось, мы много шуму наделали?
– Ого, как! Нет, не слыхал. Сегодня ветер сильный, погода бушует. Так тебе повезло сегодня, аж два раза. Счастливчик. Даже от медведя уберегся. Живучий.
Говор мужика мне показался странным, да и трубки уже никто не курит. В деревнях, я не замечал такого диалекта. Все разговаривают как городские, и одеваются современно. А таких не встречал. Мне опять вспомнилось, как Виталик рассказывал, что мертвый мужик был одет, как будто из начала прошлого века. И этот тоже ходил в кальсонах, и рубахе пошитой в стиле батника, только застежка была с левой стороны груди. На голове шапка картуз. Сейчас такое, только в музее увидишь.
– Ну, давай знакомиться, – произнес мужик, и протянул мне свою большую лапищу. – Я Иван!
– Алексей! – ответил я хрипя, и тут же спросил. – Далеко мы находимся, от поселка?
– Далековато, два дня ходу, – ответил он, хитро улыбаясь.
– А связь с поселком есть? Вы сообщили обо мне?
– Нет, идти туда надо.
– Как же вы тут без связи? – ужаснулся я такой информации. «Нужно хотя бы дать знать, что я жив».
– Да неплохо, даже хорошо. Суеты нет, – усмехнулся он.
– Как рука то, не болит? Про ногу я не спрашиваю, знаю, не скоро заживет. Перелом, да еще и медведь потрепал… но ничего, на наших травах да мазях, как на собаке заживет.
– Почему вы в тайге живете? Вы егерь? – решил я уточнить, и подумал: «хотя егеря местного я видел!»
– Ну можно и так сказать. Старожила местный, – пояснил мужик.
– Надо бы как то с поселком связаться, сообщить, что жив, здоров, – советовал я.
– Так нет же связи, только ногами, а я не пойду. Мне с тобой тут возиться, или по тайге бегать?
– Так переживают же, думают погиб, надо бы сообщить…
– Встанешь на ноги, сам пойдешь, – изворачивался мужик.
– Тогда дайте мне мою одежду, я сейчас пойду, – соскочил я с кровати и тут же рухнул обратно с воем, боль пронзила все тело.
– Вот, я же говорил, окрепнуть надо бы сначала, а потом идти.
– Да не могу я здесь лежать, мне домой надо, или предупредить, об аварии. Дома волнуются. Да и люди наши где-то в тайге, может, помощь нужна.
– Семья, значит, есть? – говорил мужик невозмутимо.
– Есть! – злился я, от своего бессилия, и от того, что мужику было все равно, так мне показалось. Его даже забавляло все. Он сидел на табуретке, положив ногу на ногу, и забивал трубку табаком. «Интересно, сигарет, что ли нет, не в прошлом же веке живем!»
– А у вас, семьи нет? Что за странные вопросы? – возмущался я его безразличием.
– Есть. У меня дочь.
– Вот она будет волноваться, если вы пропадете в лесу надолго?
– Будет.
– Вот и моя волнуется.
– Жена? Для детей ты молод больно.
– Нет, я с бабушкой живу.
– Вот как? Бабушкин значит внучек.
– Так точно! – язвил я. – Не перенесет она плохие новости.
– А сколько ей лет?
– Под сто уже.
– Ого! Долгожительница? Молодец! Да, плохие новости будут ударом для нее.
– Вот и я о том же, – нервничал я.
– Ну не могу я тебе пока ничем помочь. Лежи лучше, не тереби ногу, а то не скоро заживет, если плясать так на ней будешь, – сделал окончательный вердикт хозяин странной лачуги.
Я откинулся обратно на подушку. Делать было нечего. Из-за непрекращающейся боли, рациональные мысли не приходили пока в голову.
– Ты мне лучше скажи: чего тебя к нам занесло, в такую глушь?
– Да так, исследуем, ученый я, – не стал вдаваться в детали, да и нельзя было.