Поэтому Макс отправился опрашивать всех окрестных капитанов, не отчаливает ли кто на Цицерон, и заплатил одному — чтобы тот доставил Калика домой. Попутно он подарил Лилит ещё два фрага, но это его ничуть не бесило. Макс уже воспринимал её стрельбу, как данность, с которой можно мириться; как штормовую погоду или привычную боль в подвёрнутой ноге.

— Максик, это что за приколы? — спросила мама. Она только что получила от сына фотку из Мака.

— Голландский Макдак, ма! Ты ж сама просила меня отведать местной кухни и прислать пруф.

— Не придуривайся, ты же знаешь, что я имела в виду.

— Да вся их кухня — рагу в горшках и салаты. Ничего такого, что прям нигде больше не найти.

— Это правда, — признала собеседница. — А мы с папой сегодня ели свинину в листьях. Знаешь, какая вкусная? Объедение.

— Будто бы свинина — это экзотика?

— Сынуль, экзотика — это как раз листья, у нас такие не растут. Забыла, как называются. Лаолао... что-то такое... — она помолчала. — Ты б рассказал, как твои дела, как Диана.

— Диана? Нормально. Как всегда.

В трубке раздался глубокий вздох.

— Я думала, ты сам мне расскажешь, но... Я зашла в экстаграм Дианы. Подруга твоя каждый день постит фотки. А там всё места родные — проспект Становой, парк тридцатилетия А-Тэ...

Сердце Макса заколотилось в груди. Что ответить? Что Диана публикует старые фото? А вдруг что-то пойдёт вразрез и с этой версией?

— Я должен тебе кое-что сказать, — сын собрался с мыслями. — Мы с Дианой расстались.

Надо же, в кои-то веки поведал правду. Но истина всегда выглядит какой-то голой, поэтому Макс спешно добавил:

— Она почти сразу закатила скандал и уехала домой.

— А... а как же... почему ты мне сразу не сказал?

— Не хотел расстраивать.

— Да что ты! Расстраивать! Да разве ж меня такое расстроит! — после этих слов её голос стал приглушённым, будто бы она зажала юфон рукой. — Коля! Коля, неси вино, Максим бросил ту шалаву!

— Ну слава тебе, Господи, — отозвался еле слышно мужской голос.

— Если ты не хочешь, чтоб собеседник тебя слышал, можешь нажать на кнопку, желтая такая, сперечёркнутым микрофоном, — сказал Макс, на минуту ощутив себя премудрым Лео, что поучает нуба за пультом управления корвета.

— Ой, сына, извини. Но девка и вправду была такая... ну ты понял.

— Я думал, она тебе нравится. Ты мне никогда не говорила, что...

— Да вот тоже расстраивать не хотела! — она заливисто рассмеялась. — Но погоди, а кто в люкс ехать мешал? И чьи ноги ты фоткал в спа?

— Я встретил другую девушку.

— Ого! Как зовут?

— ...Рокси.

— Голландка?

— Наша.

— А имя-то не нашенское...

— Творческий псевдоним.

— Что творит?

Маман выдавала реплики с живым интересом и без всякого давления, но Макс чувствовал себя как на допросе. Зачем он начал этот новый виток лжи? Сказал бы, что вызвал себе элитную проститутку на эскорт, с ней и фотался! Почему хорошая мысль приходит так поздно?

— Да ничего особого. Просто псевдоним. Своё имя ей не очень нравится.

— А. Фотку совместную-то пришлёшь?

— Она... совсем не любит фотографироваться...

Повисла пауза.

— Лучше признайся сразу. Это парень, да?

— Мам, нет!

— То-то ноги в спа были размером с папины говнодавы! Я так и знала, я так и знала! Зачем же ещё было ехать в Голландию, чтобы не курить и не гулять! — и тут же сдавленное: — Коля, уноси вино, наш сын нашёл себе какого-то трансвестита, он бреет ноги и называет себя Рокси!

— Мам! МАМА!!! Это обычная девушка! Она правда не любит фотаться!

— Да? Ну, хорошо, — в голосе послышалось неимоверное облегчение. — Но знай, если что — мы с папой всегда будем тебя любить и примем любой твой выбор.

— А как же «уноси вино»? — усмехнулся Макс.

— Принимать и одобрять — разные вещи, — ответила маман. — Пусть я бы не одобрила, но плеваться б не стала.

Когда они распрощались, парень закрыл лицо руками и долго так сидел.

— Врать — это не плохо, Макс, — сказал он сам себе. — Плохо — это плохо врать.

Он моргнул значку Юниверсума и окунулся в поток бороздящих ночь комет. Как славно вернуться в мир, где всем плевать на то, в какой забегаловке ты сегодня точил бутерброд, или где отмачивал свои кости — в спа или скромной ванной!

Виртуальному эго не нужно есть, не нужно ходить в сортир. Он может без устали лезть пятнадцать минут на горку, пока реальный Макс задыхается, поднимаясь после прогулки на родной шестой этаж. Он выживет, даже выброшенный в космос, утопленный или застреленный — точнее, родится вновь, как феникс из пепла. Он куда более счастлив, чем реальный Макс, пусть даже и в виртуале найдутся причины для печали.