Шрифт:
Станда в смятении бредет к завалившемуся ходу.
Пепек уже вылез оттуда и вытаскивает теперь из дыры осыпавшиеся камни.
– Что там?
– поспешно спрашивает Станда.
– Не знаю, - угрюмо ворчит Пепек.
– Там можно ползти только друг за дружкой... Кровля ломается...
– А что Суханек?
– Да они пошли за ним, - недовольно отвечает Пепек.
– Подай-ка мне кайло!
"Тупицы, тупицы!
– в отчаянии думает Станда.- Засыпало человека, а им хоть бы что! И поговорить ни с кем нельзя... Боже, что мне делать?" Опять зашумело в кровле; но Пепек даже не поднял головы - он раскачивает киркой застрявшую глыбу, так что спина у него взгорбилась от усилий.
Станда удрученно вздохнул, нагнулся за камнем и потащил его к штабелю. Так - уложить ровно, чтобы углы были совершенно прямые. Класть камень на камень как можно ровнее... Пусть теперь попробует Андрее сказать, что штабель похож на навозную кучу! Станда с каким-то удовлетворением оглядывает свою работу. Еще немного - и будет ровно кубометр. И откатчик Станда носит камень за камнем и ни о чем другом больше не думает.
IX
Из расщелины залом выползает Хансен и отряхивает костюм.
– Is gut[1 Хорошо (искаж, нем.). ], - отвечает он кивком на вопросительный взгляд Станды и по-детски улыбается.
Теперь вылез "пес" Андрее; лицо у него смягчилось, стало даже какое-то дряблое, как шляпка старого гриба.
– Вытащили деда, - говорит он, ни на кого не глядя.
– Там кровля обрушилась, он не успел выбраться...
И он идет посмотреть на работу Станды, но не ругается, только чуть кривит рот.
– Ладно, работайте быстрее, чтобы место очистить!
Для Станды эти слова звучат почти похвалой; он уже, собственно говоря, совсем не сердится на запальщика. Пес и есть, ничего не поделаешь, но когда он видит хорошую работу, так хоть признает это и не лается.
Из дыры .высовываются длинные ноги Адама; вот сн уже весь тут и поднимается с трудом, точно распрямляется по частям. Он взмок от пота и едва стоит на ногах.
– Теперь отдохните малость, - ворчит "пес" Андрее каким-то совсем другим тоном, и Хансен говорит что-то Адаму по-шведски с таким видом, будто собирается похлопать шахтера по плечу. Адам вытирает подглазья - столько там набралось пыли и пота.
– Мало... места было, - еле произносит он и прислоняется к перевернутой вагонетке, потому что у него подкашиваются ноги.
Теперь появляется еще пара опорок, и медленно, на ощупь выползают наружу тощие ноги деда Суханека; он, видно, совсем выбился из сил и лежит теперь наполовину в дыре.
– Давай, давай, дед, - грубо подгоняет его Пепек и тащит старика за ноги.
Суханек наконец вылез и сидит на земле, гладя себя по плешивому темени, весь какой-то обмякший, слабый. Он часто дышит, и раскрасневшиеся течки ходят у него ходуном.
– Так тебе и надо, чего полез?
– сердито говорит ему Пепек.
– Пошли, что ли, отведу тебя.
– Чего... чего я полез?
– растерянно переспрашивает Суханек.- Я только постучать им хотел, понятно? Я эти места знаю.
– И могли там задохнуться, - сердится запальщик Андрее.
– А позади меня рухнуло, - тонким голоском возражает дед. Вернуться-то я и не мог. Двигаю ногами, пресвятая троица, тут же дырка должна быть... а ее и в помине нету.
– Дед Суханек засмеялся, обнажив беззубые десны.- Ну, нет ее и нет.
"Пес" Андрее наклонился к нему.
– Послушайте, Суханек, Фалта со Стандой вас проводят.
– Зачем?
– удивился дед.
– Я могу работать. Я только малость задохся там.
– Дед Суханек неуверенно становится на трясущиеся ножки.
– А где моя лампа?
– Там.
– Ай-яй-яй, - сокрушается дед.
– Значит, там осталась...
И он опять опускается на колени и сует голову в щель.
– Куда?
– За лампой, - бормочет Суханек, а из дыры видна уже только одна дедова нога, но Пепек выволакивает старика обратно.
– Вот чертов дед!
– Ты чего?
– Да ведь там кровля рушится! Сиди и не рыпайся!
Дед Суханек сидит на земле, придавленный горем, и недоумевающе качает головой.
– Я забыл лампу!
– шепчет он.
– Пепек, у меня там осталась лампа!
Тем временем запальщик Андрее пробует объясниться с Хансеном по-немецки, но дело идет туго, судя по тому, как они оба размахивают руками.
"Я мог бы переводить вам,--думает Станда, - но раз вы меня не приглашаете, ладно! Буду носить камни!"
Хансен усердно кивает головой и говорит теперь по-шведски; черт его знает как, но эти двое в конце концов начинают понимать друг друга. Немного подальше слышно, как Мартинек в штреке подбивает и крепит стойки.