Я, точнее моя копия из прошлого посещения кладбища, осматривалась и наблюдала за Фредериком Берроузом. Чернокнижник проводил свои длинные ритуалы, шепча молитвы одному ему известному богу. Ирен становилась все ярче и ярче. Облик ее все сильнее выделялся в темени кладбища.

Прошлый я хотел заговорить с Ирен, но не успел. Я встал на место него. Образ исчез. Ирен печально наблюдала за осквернением своей могилы. Я вдохнул побольше воздуха, зажмурился и напел мелодию, нашедшую дом в глубине моего сердца.

Свет. Небо. Облака. Поля. Холмы. Изумрудная зелень ленивых волн, улыбка любящей матери, игры с друзьями в детстве и… Наши встречи.

Ирен медленно обернулась ко мне.

— Т-ты?

Все образы прошлого пролетели в нашей памяти, как мимолетные видения из иной жизни. Маленькая темная таверна с парой тусклых свеч. Поломанная лютня. Мешочек для монет у фонтана на площади. Отполированная скрипка в тонких руках. Размашистые движения в безумном танце и не менее безумные окрики толпы. Выступления. Песни. Игры. Танцы.

Вся жизнь прожита в ожидании одного лишь этого момента. Я закончил петь, и окружающий мир вновь переменился. Воплощение всего прекрасного, что есть в этом мире, девушка, достойная всего самого лучшего, двинулась мне навстречу.

Вдалеке проплывали стаи пушистых облаков. Ветер нетерпеливо гнал изумрудные волны по травяным морям, обдавая нас свежестью и прохладой. Я побежал навстречу Ирен. Она не осознавала происходящего и осторожно шагнула навстречу мне. Стоило мне подбежать, как весь запал исчез, и я потерял дар речи. Щеки жгло, сердце не слушалось.

— Это ты? — прошептала Ирен, протягивая мне розу цвета ванили в кристальной тюрьме.

Я коснулся ее рук и кристалл рассыпался в пыль. Лепестки цветка раскрылись, озаряя нас нежным серебристым сиянием.

— Да.

Ирен смутилась и слегка отодвинулась. Не зная куда деть взгляд, она уставилась мне куда-то за спину и спросила:

— Как тебя зовут?

— Кайл.

Нас озарило ослепляющим светом. Все исчезло.

После яркой вспышки перед глазами все расплывалось. Всполохи и мутная белизна застилали взор.

— Ирен?.. Ирен! — крикнул я.

Никого не было. Вспышки постепенно отступили, но яркая белизна осталась. Все здесь напоминало ту бесконечную пустоту, в которой жила вторая из пострадавших от глупости Маррайяша, Йэше.

— Ирен?! — вновь крикнул я.

Если повсюду в Царстве мертвых интерфейс был серый и не работали активные навыки, здесь вообще не было ничего, кроме меня. Я сделал шаг. Под ногами проявилась твердая порода. Глубокая, мрачная синева скалистых наростов отливала едва заметным серебром. С каждым моим шагом мир рос все быстрее и быстрее. Я оказался в огромной пещере. Своды ее пропадали в густом тумане. Типичный пейзаж обители усопших, не считая огромного трона.

Ошарашенный, я отшатнулся и упал, взвизгнув, как маленькая девочка. На троне из сросшихся скал и колонн восседал великан. Холодное бледное пламя струилось по огромным трещинам-каньонам в каменной коже исполина. Белая борода струилась и колыхалась от мерного, глубокого дыхания. Спит?

— Тебя не учили манерам, юноша? — отзвучало от сводов пещеры.

Земля задрожала. Из застывших гейзеров вырвалась призрачная масса, растворяясь в причудливом дыме.

— Почему ты молчишь? Я ни с кем не говорил уже… хм, не помню, сколько. Скажи же что-нибудь, юноша.

Я ясно понял, перед кем нахожусь. Кровожадная ярость и безумие Кетцалькоатля, пугающий холод и затягивающая тьма Нимуэ, всеобъемлющий хаос и древняя, скрывающаяся в глубине чистота истинного зла Аримана, бушующая стихия и абсолютная доминация Баэлира. Все встреченные «боги» обладали чем-то, что давит на сознание и окутывает его в считанные мгновения.

Однако все, что я ощущал от них было слабее эффекта присутствия Анны, Нокса и Маррайяша, когда я впервые вызвал их после прокачки Проводника. Отличие было в том, что сила духов Гримуара была подобна резкому, мощному импульсу, в отличие от спокойного, мерного давления духов-божеств.

Но воля великана в корне отличалась от всего, что я ощущал ныне. Его присутствие походило на тихие волны абсолютного могущества. Даже не мелькнуло в мыслях, что ему можно как-то противостоять. Истинное благоговение и трепет, без единой толики страха и неприязни. Почувствовав это великие, любой бы пал на колени. Так сделал и я.

— Быть может, ты немой? — сказал великан и махнул громадной ладонью. Мощный ветер от его ленивого движения чуть не снес меня за пределы Спиритума. — Извиняюсь. Не рассчитал.