— Такая красивая и так горько плачешь.

***

Фредерик Берроуз оставил мне свои силы странника и ограниченное время. Я мог одной лишь силой воли отправиться куда угодно. Мог принять облик любого встречного или даже соткать из мыслей новую личину так, чтобы любой встречный поверил моим россказням. Все это работало, как Мастерство обмана и Тайны лисьей маски Нокса.

Я не мог контролировать все, происходящее в жизни Ирен. После первой встречи годы быстро потекли вперед. Я мог лишь замечать мимолетные фрагменты, самые памятные для Ирен события. Момент, когда ее мать впервые назвала ее другим именем. Первый поход за водой в одиночку. Первый раз, когда ее деревенские друзья закидали ее камнями. Бессонная ночь в собственный день рождения, когда мать Ирен взбесилась и звала мужа, разрушая все вокруг. Первую попытку повеситься.

Я не мог ничего сделать. Только смотреть. Рациональная часть сознания бушевала и требовала немедленно все бросить и дать Ирен умереть в одиночестве. В таком случае я просто провалю квест и лишусь Маррайяша. А если сделаю ошибку… Анна и Нокс тоже покинут меня.

Разрываясь в ужасающей дилемме, я все же нашел выход. И следовал бесчеловечному, жестокому и циничному плану. Он сработает. Непременно сработает.

Ирен продолжала петь каждый день. Даже после похорон матери она села у голого иссохшего дерева возле могилы и затянула тихую, печальную песню. Она покинула дом подростком, пленяя души путешественников своим голосом. Добралась до городка Франберг, где я ее и встретил.

Помня образы из прошлого Ирен, я решил не нарушать целостность ее памяти и воссоздал те события. Облачившись в красавчика-барда по имени Люциан, я устраивал мини-концерты в таверне Глухой медведь. Ирен каждый день пряталась в углу и наблюдала за мной. Как же мне хотелось подойти и сказать ей, что, вот он я, пришел и исполнил обещание. Но это бы все разрушило. Все закончилось бы и для Ирен, и для всех остальных. Вскоре я перестал появляться, наблюдая за девушкой из теней. В каждом городе я встречал ее в новом облике и под новым именем. Каждый раз я пел одну и ту же песню.

Трубадур Марк, скрипачка Генриетта, бард Томас, уличный музыкант старик По, весельчак Мигель с мелким барабаном на перевес. В каждом городе я надевал новую маску, пробовал новый голос и появлялся перед Ирен, бросая хворост в слабый огонек надежды в ее душе. Сколько бы раз я не проделывал эту авантюру, сердце замирало в момент, когда наши глаза встречались, и снова заходилось в бешеном темпе, чуть ли не вырываясь из груди.

Волнение не проходило, мысли путались, а пальцы подрагивали. Морская лазурь в больших, сверкающих глазах пленила своими глубинами. Стоило лишь посмотреть — и все. Ты в плену у бушующей пучины чистейших вод. Волнистые локоны развевались на ветру, оставляя шлейф сирени и свежескошенной травы. Ирен в моих глазах стала идеалом не только девушки, но и человека.

Ее негаснущее пламя надежды продолжало полыхать, несмотря на тяготы судьбы. Она ступала вперед, отметая все преграды, раз за разом падая и поднимаясь с колен. Ни единой жалобы, ни единой молитвы, ни единого раза, когда она бы показала слезы чужому.

***

Жизнь Ирен была полна невзгод и ужасов. Даже несмотря на ошеломляющий успех, всемирную известность и непревзойденный талант, Ирен страдала. Она везде искала меня. Использовала все свое влияние, весь заработок для моих поисков. Я же появлялся все меньше и меньше. Время, оставленное Фредериком Берроузом, кончалось. Все большая часть жизни Ирен неслась по колее времен перед моими глазами.

В конце своего пути она угодила в руки к жестокому и ревнивому ублюдку, который заключил ее под стражу и скрывал от всего мира. Вскоре пошли слухи, что Ирен беременна. Это было выдумкой. Она не дала мужу даже прикоснуться к себе. Даже не целовалась.

Одурманенный ее красотой и голосом, юный лорд просто наслаждался своей женой, как произведением искусства. Однако его жадность и ревность вышла за берега, приведя его к совершенно неверному пути. Он не только спрятал Ирен от мира, но еще и запретил ей петь. Отрезал язык, повредил гортань, погрузил в сон…

Я наблюдал за зверствами этого мудака и от всей души желал немедленно его прикончить. Но не мог. Нельзя. Нельзя. Нужно сдержаться и подвести Ирен к вратам в мир мертвых в полнейшем одиночестве и тьме.

Я не выдержал и побежал вперед, сам не ведая, что творю. Анна и Нокс остановили меня. Я вырывался и кричал, требуя отпустить меня. Друзья молчали и держали меня. Я отбивался и умолял помочь Ирен.

— Мне жаль, — прошептал Нокс.

Анна ничего не ответила, но я впервые увидел в ее глазах такую горечь.

Ирен умерла.

Годы пронеслись вперед, стоило мне моргнуть, вытирая слезы. Окружающий мир рухнул в пустоту. Из кромешной темноты родились мрачные тени, принимая причудливые формы. И вновь я здесь, на кладбище.

Анна, Нокс и Маррайяш исчезли. Интерфейс окрасился в серый. Мужчина в кожаном плаще плелся между могилками, ведя за собой бледный сияющий силуэт. Долго ждать не пришлось. Вот и я.

Мужчина в элегантном черном выделялся среди запущенных надгробий. Пыльная тропа с раздробленной каменной кладкой утопала в гнилой листве. Голые деревья слабо поскрипывали, прогибаясь под зябким осенним ветром. Луна освещала нас своим бледным холодным сиянием.