И именно в таком настроении я и прожила неделю. Я уже дважды была в больнице, которая мало чем отличалась от миллиона других больниц. Там я проходила ту же терапию, что и у себя дома. Мой новый лечащий врач очень сильно был похож на того, что был у меня в Робин-Вилле. Даже по характеру они очень схожи. Нового врача звали доктор Малис. Он мне нравится, довольно приятный человек. В своём новом замке мы с бабушкой наводили порядок: мы переклеили остатками обоев участок, где они оторвались, купили новый стул, сантехник еще в первый день починил нам трубу…Мы купили новое постельное бельё, вымыли весь пол, всю ванную…Закончили почти со всем, кроме как шкафов, которых у нас было четыре. Один из них был полностью пустой, туда мы и сложили свои вещи; три остальных были набиты разными мамиными вещами, которые я пообещала в скором времени разобрать.

Свою новую комнату я украсила, как только мне позволила моя фантазия: я нарисовала новые рисунки, стараясь сделать их максимально радостными, хотя у меня это так и не получилось, поэтому я просто купила какой-то детский журнал с героями какого-то неизвестного мне мультика и повесила плакаты на стену. Я даже купила цветы, чтобы моя новая комната казалось живой.

По вечерам я сидела в своей комнате и читала книги, что стояли на полке в книжном шкафу. Когда мне надоедало читать, я садилась на стол и рисовала, что только приходило мне на ум. Впервые за долгое время на моей душе появилась доля спокойствия, хотя, как и раньше, я весь день проводила наедине со своими мыслями. От такой смены обстановки, я даже стала реже кашлять. Но чтобы окончательно принять то, что я осела в новом для меня месте, я купила новый дневник, который и должен был начать мою новую, но всё-таки очернённую прошлым историю.

И всё продолжалось в таком темпе, пока не настал тот день.

Я знала, что скоро умру. И мне было грустно при мысли о том, что я умирала, сидя в четырёх стенах, будто бы меня уже и не существовало. Хотя в этом то и правда, что я не жила, а едва существовала в этом мире. Мне грустно, что я уйду и оставлю после себя только медицинскую карточку, которую никто из моих родственников так и не заберёт. Останутся мои рисунки, которые я нарисовала лет пять назад, парочка строчек неудавшихся песенок, лохмотья, которые скорее всего вскоре станут тряпками для пола, и дневники, в которых я описала всю свою жизнь, в лучшем случае будут забыты на книжном шкафу при переезде. Хотя на эти вещи вскоре мне будет уже всё равно, но я понимала, что каждая секунда сейчас для меня как годы для обыкновенных людей. Они дороги мне, ведь их совсем немного. Я стояла на балконе, думая обо всём этом. И в какой-то момент до меня дошло, что в моей ситуации ограничений из-за здоровья быть не должно. Кто мне запретит гулять, если мне остается жить… а сколько мне вообще остается жить?

Я взяла своё пальто, надела наушники, включила любимую песню и впервые за долгое время решилась на этот шаг…

Я спустилась по лестнице.

Я открыла парадную дверь.

Солнце било мне в бледно-зеленое лицо. Было тепло, но дул холодный ветер. Сначала всё было тихо, пока будто из далека послышались радостные крики детей, следом за ними и пение птиц, а после – шелест листьев деревьев. Я шла осторожно. Почему-то мне было очень страшно. Когда я подошла к детской площадке, дети посмотрели на меня и стали расспрашивать друг друга о том, кто я. Но как только они подошли ко мне, чтобы познакомиться, я убежала. Внезапно мне стало страшно разговаривать с людьми. Даже не от того, что мой голос больше походил на хрип курящего, просто было страшно. Вообще, мне всегда было страшно быть среди людей, мне всегда казалось, что все они глядят и смеются надо мной. Я побежала дальше, но вместо тяжести в груди, которая охватывала меня уже довольно давно, я почувствовала легкость на душе. Я заулыбалась, я стала свободной. Я пробежала мимо магазина, неработающего фонтана…Это «захолустье» мне показалось довольно милым городком. Потом я увидела тропинку вниз по холму. Она расстилалась к реке Бирюза, в честь которой и прозвали городишко. Я спустилась к реке и удивилось ей. Я поняла, что никогда до этого не видела реку. Она плыла медленно и спокойно, а солнце играло на её волнах. У берегов реки росли деревья, слева виднелся деревянный мост. Облокотившись на дерево, я отдышалась. Я сняла наушники и начала вслушиваться в природу, окружавшую меня. Только городской житель может понять меня. Дома кроме гула заводов и машин не слышно больше ничего. Хотя, это неправда. Где бы ты ни находился, ты всегда услышишь крики несчастливой семьи, плач ребёнка, над которым издеваются другие дети… По вечерам меня будоражила сирена полицейских и пожарных машин, а в моё окно бил ветер… Городская жизнь… Бесконечная нервотрёпка и спешка. Но куда они все торопятся?.. А не важно, хотя они и толкают меня, словно городская жизнь – это бесконечное соревнование за первенство в чём угодно.

Минут десять я сидела около реки. Я кидала в нее камни, но все равно боялась потрогать её рукой. Тишину нарушали только листья деревьев и пение птиц. Но внезапно я услышала крики, совсем рядом.

На соседнем берегу стал слышен визг сердитых подростков. Совсем скоро я увидела толпу, бежавшую за одной девочкой. Я привстала, чтобы увидеть эту сцену получше. Вот они и бегут. Девочка, за которой бежали, поскользнулась на луже и упала в грязь. Семеро подростков окружили её, потом схватили за руки и ноги, и только собрались бросить в реку, как вдруг один из них увидел меня. Я быстро спряталась за дерево, но было уже поздно. Мальчик, что увидел меня, поведал об этом и остальным. Они отпустили девочку и убежали, ругаясь на меня и друг на друга. Тот, что сообразил и побежал самым последним, не забыл перед уходом пнуть девочку ногой. А я, ругаясь на тупых дикарей-ровесников, всё ещё сидела за деревом. Я знала, они ускользнули! Но почему я не встаю? Мне было страшно идти к этой незнакомой девочке. Я слышала, как она рыдает, и каждый её вопль был ударом в моё сердце. Мне очень хотелось подойти к ней, помочь ей. Я ругала себя за свою скромность, пугливость и нерешительность! Наконец я взяла себя в руки и бросилась через мост на другой берег. Я подошла к девочке, которая всё ещё лежала в грязи и плакала. Я не нашла, что сказать ей, поэтому просто протянула руку и помогла ей встать. Сквозь слёзы худенькой рыжеволосой девочки я расслышала слово «спасибо». Эта девочка обняла меня, я похлопала её по плечу. Потом она всхлипнула несколько раз и посмотрела на меня.

– Как тебя зовут? – хмуро спросила я. Это первое, что пришло в голову.

– С…Стася…– прошептала она.

– Тебе не больно?

Но она лишь отрицательно повертела головой. В тот момент я заметила странную маленькую косичку среди распущенных волос на левой стороне.

Я стала рыться в карманах своей куртки и нашла платок.

– На, вытри лицо.

Я подала ей его, она вновь поблагодарила меня, протерла лицо платком и только размазала грязь на своём лице и испачкала мой платок.

– Мм…Лучше в озере, лицо всё еще грязное.

Она не ответила мне, лишь подошла к озеру и начала промачивать своё лицо мутной водой. Я присела рядом. Когда её лицо стало более-менее чистым, она оглянулась и стала ещё тщательнее разглядывать меня.

– Я Мэрилин, – наконец представилась я.

Она недолго помолчала, оглядываясь вокруг.

– Мэрилин? Я… тебя впервые вижу… Ты живёшь в Домина? В соседней деревне?

– Нет, м… – тут я потерялась. Мне вовсе не хотелось завязывать знакомство с человеком, начиная с рассказа о том, что я переехала в деревушку, где выросла моя мама, чтобы потом меня могли госпитализировать из-за рака лёгких. – Я из Робин-Вилля, но сейчас живу здесь, в Бирюзовом лесу. Вообще, я очень редко сюда приезжаю. Тут моя мама родилась, поэтому у нас квартира.

– Извини, не могла бы ты ещё раз повторить? Откуда ты?

– Из Робин-Вилля. Это такой серый-серый туманный город к северу отсюда.

– Да, я слышала о нём.

– А ты здесь живёшь, я так понимаю? В Бирюзовом лесу?

– Да…– задумалась она, потом снова поглядела на меня, – Всегда здесь жила, и моя мама тоже, и бабушка и так далее…В этом захолустье.

– А мне нравится это место, – честно ответила я, – Тут для меня родилась свобода. Леса из деревьев, а не из домов…И люди у вас чудаковатые…У вас праздник сегодня? Почему вы такие веселые?