Фарид с сомнением оглядел ярко-красную корпулентную фигуру, разряженную и блестящую.

— И вас не заметили? Ну, слежку?

Она кокетливо улыбнулась и вдруг исчезла. Раздался топоток — каблуки ведь не сняла — по стенкам, по потолку. Потом что-то хлопнуло, и чертиха, ойкнув, материализовалась у стойки, уличенная при попытке сунуть лапу в кассу.

— Проверяла защиту ваших финансов, заметьте — даром! Не благодарите. Лучше помогите продать это. — Она кивнула на лежащий перед орком браслет. — Бедной женщине надо же чем-то платить магам, они такие жадные.

Кое-какие связи у Фарида в тех кругах, где можно сбыть сомнительные ценности, имелись, а еще после выверта с исчезновением чертихи ему пришла в голову идея.

— Я попытаюсь вам помочь и возьму всего один процент от сделки, входя в ваше положение. Много вам за него не дадут, тут камни пойдут отдельно, золото отдельно.

— Ой-вэй, один процент! Так грабить мать при живом сыне! Сынок, шо ты сидишь? С мамы сымают последнюю рубашку, а ты сидишь, как в театре, и смотришь!

— Уважаемая, умерьте ваши эротические фантазии, вы не в моем вкусе. Больше я не возьму, но и меньше тоже. А с вас будет услуга. Всё равно вам те маги понадобятся, а я хочу знать, что там будут строить. Не согласны? Продавайте сами! И не надо давить на жалость, вы не лук, я над вами плакать не буду.

Для проформы просверлив орка возмущенным взглядом и прикидывая шансы выторговать что-то еще, ведь ему явно нужна информация про стройку, склочная дамочка уступила.

— Без ножа вы режете мое материнское сердце! Лишь ради возвращения сыночки домой, его же там невеста заждалась, — она злорадно глянула на враз ставшего светло-розовым сынулю, — я таки принимаю ваши неприемлемые условия. Сына, проводи маму спать!

И, уже поднимаясь по лестнице, попыталась оставить за собой последнее слово:

— Подумать только, у орка таверна «Пэрсик». С ума сойти, как брутально, прям для настоящих мужчин.

Фарид равнодушно пожал плечами. В названиях он был не силен. На заднем дворе росло дерево с немного пушистыми плодами, видно, когда-то косточку занесло. Проезжавший мимо человек из попаданцев и сказал ему, что там персик растет. Фариду название понравилось, таверну он переименовал на свой манер в «Пэрсик», красиво. До этого она называлась «Пилав и лепешка». При чем здесь брутальные мужчины, он не понял совсем.

Старый трактир после ночных потрясений впал в дрему. Разбитое окно Фарид забил дощечкой, и здание, словно прищурившись, смотрело в степь, где уже давно хозяйничала ночная тьма. де-то там степной ковыль переходил в даркий камень демонских бесплодный равнин. Там, на границе, и находились древние развалины. Над местом будущей практики темнела глад неба, ветер гулял между камнями разрушенных почти до основания стен. Очень скоро тишина смениться шумом стройки, гомоном голосов, и только мелкие сверчки в степной траве все так же будут стрекотать по ночам свою песню.

С точки зрения Марии Спиридоновны, пейзаж границы выглядел довольно странно. Демонские земли с черно-багровыми каменными скалами и бескрайняя, ровная, как столешница, степь с желтоватой сейчас травой, метелками ковыля, стрекотом насекомых и множеством мелких любопытных пернатых, тоже совсем не молчаливых. А если принять во внимание, что они недавно буквально тонули в сугробах, то совсем странно и необычно. Очень хотелось подойти к краю травы и посмотреть, насколько резко обрывается степь. Наверное, сверху всё это выглядело как физическая карта, две раскрашенные в свои цвета области. Интересно, везде так?

До самого места их доставило что-то вроде автобуса. По крайней мере, у Марьи эта штука ассоциировалась именно с ним. Из академии портал открывали, после кучи согласований, в ближайший к месту практики то ли городок, то ли поселок. Рассмотреть особо не удалось. Из портального зала местные стражи порядка, на редкость суровые орки, вывели их чуть ли не под конвоем. Потом загрузили в средство передвижения, и два с половиной часа вокруг мелькала бескрайняя степь, лишь иногда с цветным пятнышком шатра и стадом вокруг него. Ехать было комфортно, не трясло, все-таки магические машинки без колес — это нечто. Делать в поездке было абсолютно нечего, а пейзаж был на редкость однообразен, но Марья предпочла дорожной дреме наблюдение за еще ей не знакомыми членами их коллектива.

После утверждения группы Марию Спиридоновну радовало одно: все ответственные за практику взрослые были ей знакомы достаточно близко. Куратором все-таки назначили Рорха, а она сама, Манефа Ауховна и комендант Пыжик были прописаны в сопроводительной как обслуживающий персонал. Тимон и Лэри значились как снабженцы-кладовщики, а вишенкой на этом тортике был дремавший на соседнем сиденье Габриэль. Алхимик приехал проситься на работу. Но, узнав, что драгоценная кикимора отбывает на практику чуть ли не в качестве кухарки, он, сориентировавшись в ситуации, подал ректору прошение о включении его в состав группы в качестве независимого исследователя.