А тут еще Марья мысленно вернулась к моменту пробуждения и охватившей ее тогда панике. Из-за чего нервничали другие, она не знала, но свою вспомнила очень хорошо. Вопли тарки напомнили ей звон будильника, и, проснувшись от него, она испугалась, что снова находится на Земле и ей все приснилось. Что она снова лишь одинокая, никому не нужная старуха в унылой комнате заводской общаги. Однако потом раздался голос проснувшейся рядом Манефы, от сердца отлегло, затем они выскочили, и кто-то решил прибавить света. Какие-то мгновения страха, но на ее внешности они, видимо, отразились существенно.

Отмахнувшись от воспоминаний, Мария Спиридоновна посмотрела в зеркало, висящее над импровизированным умывальником в кухонном уголке лагеря. Старушкой она, слава богу, не стала, но и молоденькой женщиной тоже уже не была. И как ни странно, в этом облике она чувствовала себя более комфортно. Теперь она была полноватой женщиной лет сорока пяти, с небольшими морщинками в уголках глаз и на лбу, более резкими носогубными складками и слегка поплывшим овалом лица. Но при этом имела вполне ясные серо-голубые глаза, ничуть не выцветшие, как раньше, и совершенно седые волосы. Хотя седина была вполне приличной, не с прежним неприятным желтоватым подтоном, а со слегка серебристым. Вспомнив о подаренной ректором замечательной машинке для причесок, Марья совсем перестала переживать по этому поводу. Прекрасным бонусом к этому добавилось существенно поменявшееся и ставшее уважительным поведение почти всех студентов. Красавчик артефактор недоуменно и слегка брезгливо косился: вампиры, даже очень старые, сохраняли моложавость до смерти, как и многие из долгоживущих рас. А «звезда» бытовичек не считала, что какая-то человечка-кухарка не равного ей статуса вообще заслуживает уважение. Зато боевики вели себя прилично, и это радовало. Если на вампира Марья могла просто не обращать внимания, то наглая девица своим поведением выводила ее из себя. А отношение той к продуктам и их хранению и использованию породило конфликт, в котором Марья с блеском одержала победу.

Отвернувшись от зеркала, Мария Спиридоновна проверила кастрюлю с рагу. Несмотря на иногда необычный цвет и форму некоторых овощей, ей с помощью Манефы удалось сопоставить их вкус с земными аналогами. Так что в меню на будущее планировались еще и борщ, и солянка, и даже гречка по-купечески. Пусть крупа и была зеленая, а грибы светло-розовые с нежным ушком, напоминающие волнушки. Главное, по вкусу совпадали почти идеально.

Рагу стояло на самой слабой горючке, медленно томясь. Минут за пять до подачи нужно будет еще сыпануть смесь измельченных травок и вытащить мешочек с камешками. Камешки ей, кстати, презентовал бригадир строителей.

Марья снова посмотрела на растущие медленно, но верно стены будущего посольства и дворца бантугбана. Со строителями им повезло неимоверно. Бригада только закончила работу у лорда Гровера и пыталась избежать заказа от его жены. Леди Кло считала, что ее лошади требуется специальный банный комплекс для подготовки к выезду на открытие охотничьего сезона. Лорд, понимая, что каприз жены влетит в копеечку, а бригадир еще стрясет потом за моральные издевательства со стороны его эксцентричной супруги, с радостью отправил бригаду к Габриэлю. А когда на площадке при заключении договора от развалин прибежала мелкая артефакторша и с радостным визгом: «Дядюшка Чуха!» — кинулась бригадиру на шею, еще и скидку им сделали. Ведь как не помочь племяннице на практике?

Марья вытащила камешки и добавила в кастрюлю зелень. Аромат, плывущий по лагерю, заставлял окружающих чаще посматривать в сторону кухни в ожидании обеда. Она подошла к еще одному созданному строителями удобству. Узнав, что их собираются кормить, да не отдельно, а вместе со всеми, мужчины из бригады подошли к делу серьезно. Пока бригадир утверждал план, смету и материалы, они занялись благоустройством. Марьина кухня из коробов, кувшинов и трех камней-горючек преобразилась. И ведь они природника подключили, того самого лешака с третьего курса, к которому, ввиду его спокойного характера, проникся симпатией Василий. Паренек и не знал, что природная магия может строить! Степные травы, ограниченные какими-то строительными длинными штуками, похожими в глазах Марьи на связанные палки от швабр, после пары неудачных попыток поддались природной магии и вымахали в двухметровые стебли. А вот потом она увидела строительный талант и сразу вспомнила ювелира Беню. Если под руками Бени серебро перетекало в изящные украшения, а камни гранились и полировались, то в руках строителей трава выпрямлялась, склеивалась и твердела. Тонкие, но прочные стенки, плотная крыша, дающая тень, рукомойник, сделанный буквально на коленке из прохудившейся кастрюли, притащенной ими откуда-то. Камни поместили на удобную высоту, сделав треноги, но звездой обустройства стала печь. Пусть маленькая и засыпанная землей, больше похожая на нору хоббита-лилипута. Но она пекла! Обложенная внутри горючками с ровной температурой, она шикарно пекла! И прямо сейчас в ней стояли два противня ватрушек с ягодами! Манефа со своими подопечными набрела в степи на кусты звездчатой пулямбы. Кусты, похожие на «перекати поле». Как объяснила кикимора:

— Вот мы ягоды собрали, и кусты через неделю высохнут и станут легкими. Ветер унесет их в другое место и будет мотать по степи. А весной, в сезон дождей, они станут тяжелее и осядут, зазеленеют, зацветут и опять дадут ягоды. Нам повезло: в том месте, наверное, раньше была чья-то стоянка, так что скот вытоптал низинку. Кустов туда к дождям попало прилично, и ягод мы собрали много. Иногда дай создатель, чтоб за сутки пути попался хоть один кустик.

Кувшины с надерном стояли тут же, в тенечке, в аккуратном ящичке. Короба разместились на стеллаже. Марью при взгляде на надерн опять унесло в воспоминания.

Тимон тогда, успокоив тарку, побежал с боевиками искать причину тревоги. Найти не удалось почти ничего, везде трава. Васька, решивший принять участие в поисках, привел их к размазанной нурновой лепешке с дыркой посередине, потом к немажоське, где «звезда» с возмущением тыкала пальцем в вытащенный кусок какой-то одежды. И еще вампир требовал вернуть ему сапоги, грозя глупым шутникам всевозможными карами. Народ уже подозрительно косился на Лисовских. Братья отличались проказливым характером и вполне могли подразнить или напугать тарку и утащить сапоги.

Марья же, понимая, что, раз утро не задалось, надо хоть накормить невыспавшихся практикантов перед рабочим днем, решила опять быстренько напечь блинов. И вот тут-то и обнаружился свернувшийся в вине надерн. Пока Мария Спиридоновна пыталась ухватить за хвост мелькнувшую по этому поводу мысль и раздумывала про завтрак, произошло сразу два события. Винни, сунув нос в кувшин, сразу реабилитировал Лисовских:

— Не, ну харч они испортить могли бы сдуру, но только не вино! Вино бы выпили и даже не поделились бы!