– Зови голодные рты, – велел пожилой синус своему сыну. – Почти готово.

– Ты так и не сказал мне, где они, – напомнил Ирг.

– К Борвиргу утопали.

Ирг кивнул, бросил мимолетный взгляд на Марию и скрылся в шатре. Девушка догадалась, что парень решил воспользоваться парадным входом, чтобы не обходить жилище кругом. Мария осталась один на один с главой семейства кочевников.

Дым вперемешку с ароматом лесной дичи разносился над двором. Костер потрескивал деревяшками, вливаясь в оркестр вечерних звуков: шуршание легкого теплого ветра, стрекотание насекомых, голоса синусов, доносящиеся с «торговой площади». Вега зажгла западный горизонт лазурными огнями, в то время как на востоке небо оделось в темный бархат. И на этом бархатном полотне, словно алмазы, начали вспыхивать вечерние звезды.

Мария прикрыла глаза и вдохнула вечернюю свежесть с примесью запаха жареного мяса. Белор уже снял дичь с огня и подбросил в костер деревяшек, чтобы осветить двор. Не поднимая веки, девушка слушала, как хозяин шатра копошится где-то поблизости.

– Так, значит, вот она какая, воровка-оборотень с севера, – нарушил молчание Белор, и гостья открыла глаза, взглянув на отца семейства.

– Да, такая вот она, – улыбнулась Мария.

– Честно говоря, не думал, что ты настолько молодая, – признался кочевник. – Сколько тебе?

– Пятнадцать.

– Удивляюсь, как это тебе не скучно тут жить в одиночку. Молодых же к своим тянет, общаться хочется. А тут что – одни только дикие звери да онца. Онца и без того синусу не товарищ, а местные-то поди и вовсе тебя на дух не переносят.

– Ну-у, эльгоровских онца я пока не успела замучить, – хихикнула Мария. – А что, немолодых к своим не тянет?

– А это уж от характера зависит, – уверенно ответил Белор. – Но, в любом случае, с возрастом становишься спокойнее. Вам-то подавай веселья, а без своих какое уж веселье?

– С онца тоже можно повеселиться, – загадочно заулыбалась Мария.

Белор тоже расплылся в улыбке.

– Знаю я твои воровские выходки. Да только все равно это все не то. Ерунда по большому счету. И вообще – опасный хлеб, как ни крути. Вдруг поймают, а заступиться за тебя некому? Семьи-то нет. И вот тут-то я спрашиваю – куда ж без родни? Без дружбы, без любви? А? В молодости это особенно важно, пока судьба не успела юный дух укрепить.

– У меня есть сестра, – заявила Мария. – Мы с ней уже много лет вдвоем живем, без семьи, так что дух наш крепок.

Белор вскинул брови:

– Неужели вам с сестрой никогда не хотелось присоединиться к какому-нибудь каравану?

Мария отвернулась от собеседника и принялась расхаживать по двору, пиная мелкие деревяшки, разбросанные вокруг костра.

– Ну, Вий-За бы этого очень хотела. И я иногда я задумываюсь над этим, – призналась отшельница, не отрываясь от своего нового занятия. – Но…

Тут Мария поняла, что не хочет рассказывать Белору про то, как она потеряла семью и как теперь боится Звездную пустыню. А если становишься частью каравана – переправа через пустыню неизбежна.

– Не сложилось у нас, в общем, – оборвала свой рассказ девушка, вновь взглянув на кочевника. – А теперь моя сестра слишком стара для длительных путешествий.

– Вот как, – Белор задумчиво смотрел на Марию. – Сестра сейчас не с тобой по этой же причине? Я был бы рад познакомиться с еще одним оседлым синусом.

Девушка расплылась в загадочной улыбке

– Моя сестра – собака. Как и я отчасти.

В тот же миг вместо девушки перед Белором возник черный зверь. Хозяина шатра она не стеснялась так, как Ирга. Пожилой кочевник внушал ей доверие.

– Вот это номер! – расхохотался Белор.

– Ирг говорил, ты с животными общаться умеешь, – сказала Мария на собачьем языке.

– А то! – с довольным видом ответил кочевник. – Боги не обделили. А что сестра немощна – очень жаль. Очень. Раненые и ослабленные – бремя в пути. Особенно когда через Звездную пустыню идешь. И все же, когда случается с кем-то беда – мы его не бросаем, тащим с собой. Ведь мы – синусы, как ни крути!

Повисла недолгая пауза.

– Я ни на что не намекаю, но ты очень понравилась моему сыну.

Мария немного смутилась, обсуждать с посторонними любовные дела она не привыкла. Тем более – с родителями парней. Хорошо, что под собачьей шерстью румянец не видно.

– С чего ты это взял?

– О, ты думаешь, я плохо знаю своего сына? А что ты сама о нем думаешь?

– Я? – Марии стало неуютно обсуждать это в облике зверя: странно как-то. Так что она вернулась в родное обличие, прежде чем ответить. – Ну-у, он хороший.

– Это уже что-то, – снова рассмеялся Белор. – Ты к нам почаще заглядывай в гости, договорились?