В конце концов, Нао сформулировал рабочую гипотезу. Он предположил, что любовь – это нечто очень хорошее, светлое, окрыляющее. А те беды, которые она иногда приносит, – от неумения ей пользоваться. Как от передозировки сильнодействующего препарата. Теперь эту гипотезу следовало проверить, чем он сможет заняться в Салерно, думая о своей семье и наблюдая за окружающими.

Удовлетворённый, Нао побрёл к дому. Проверка гипотезы началась практически сразу. У соседнего дома стоял молодой мужчина и пел старинную песню Тринакрии. Та гамма чувств, которую выражал его голос, поразила Нао.

В огне солома быстро догорает,

Обманщицы любовь пройдёт быстрей.

Меньше чем час любовь её пылает.

Каприз мегеры увлечёт за ней.

Ты для меня была кристально чистой,

Как в роднике прозрачная вода.

Но оказалась мутною рекою,

Болотной жижей сгнившего пруда.

Колокола звонят теперь печально,

Оплакивая мёртвую любовь.

Погасло солнце, не наступит завтра

Для сердца моего, в нем только боль.

И ночью покидают волки норы

Чтобы могилы грешников разрыть.

Их черепов пугающие горы

Тебе вместо букета подарить.1

«Жуть!» – подумал Нао и принялся пересматривать свою гипотезу.

* * *

Утром следующего дня, нагружённые нехитрым скарбом, они втроём вышли на пустынный берег моря. Сальвато недоумевал, как они будут добираться до Салерно.

Нао вынул из кармана продолговатый чёрный предмет и начал производить с ним загадочные манипуляции.

– Это волшебная палочка? Ты колдуешь?

– Молчи, смотри и ничему не удивляйся, – шепнула ему Ника.

Когда из пучин вынырнула субмарина, испуганный мальчик спрятался за спину отца.

– Рациелла была посмелее в твоём возрасте, – усмехнулся Нао.

– Кто такая Рациелла?

– Потом расскажу.

Сальвато сжал кулаки и дал себе слово больше ничего не пугаться, даже если из моря вынырнет сама Харибда. Он смело забрался в чрево гигантской загадочной рыбы и с удивлением рассматривал её внутренности, отделанные необычным гладким материалом светлого оттенка. Всё это походило на сказку.

Через полдня субмарина поднялась на поверхность моря невдалеке от Салерно. Все трое выбрались на скалистый берег, и Нао отправил лодку на глубину, недоступную ныряльщикам. В тот же день они купили по дешёвке заброшенный домик недалеко от города, и принялись устраивать свой быт.

* * *

Вскоре Нао почувствовал, как неудержимо его тянет в медицинскую школу. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как он исчез, не прощаясь. Теперь Нао надеялся и, одновременно, опасался встретить кого-то из старых знакомых. Слишком много сложных вопросов сулила такая встреча. Но всё прошло гладко, бывших коллег Нао в школе не встретил и просто спросил, нет ли для него работы. Работа была, но самая простая, что-то вроде помощника-уборщика, но и это его устроило.

На второй день Нао завёл разговор с лекарями.

– Не будет ли Вам известно, собирается ли принцесса Сишельгайта вернуться в родной город?

– А с чего это ей возвращаться? У неё как бы муж есть. Гизульф вряд ли обрадуется, встретив Роберта. – захохотали лекари.

«Кажется, тут не больно-то жалуют Гизульфа», – звучало в интонациях и в мыслях.

– Роберт же умер!? – удивился Нао.

– Жив-живёхонек! Он опять всех обхитрил! Даже сам папа из Рима прислал герцогине соболезнование, но зря он там в Риме радовался!

– Оказался он живой! – снова захохотали лекари. – И даже сам написал в Рим, что слухи о его смерти сильно преувеличены. Вместо трагедии получился фарс.

* * *

Однажды невдалеке от медицинской школы Нао услышал тихие стоны, доносившиеся из какого-то подвала. Он хотел поспешить на помощь, но вход был заперт. Тогда он побежал к лекарям.

– Там кто-то стонет! Нужно оказать помощь!

– Не нужно. Там тюрьма. Ледяная темница. Вчера туда бросили очередного купца из Амальфи. Ему вырвали один глаз, отрубили палец, а сегодня должны отрубить второй, ну и так далее, пока пальцы не кончатся…