– Что же это за удивительный случай? – Гайта перебила по-арабски витиеватую речь гостя, – расскажите нам.

Она смотрела прямо в глаза араба, ожидая ответа. На востоке не принято смотреть в глаза собеседника, но гость спокойно выдержал её взгляд.

– Однажды я помог мальчику, упавшему со скалы, а его отец… – начал было лекарь.

В этот момент Нао осенило – он понял, где слышал этот завораживающий голос.

– Константин! – воскликнул он.

Араб повернулся и расплылся в улыбке.

– Рад снова видеть тебя, юный друг. Как здоровье маленького Сальвато?

– Превосходно.

Все замолчали.

Сишельгайта уже привыкла, что при каждой встрече бывший учитель чем-то удивляет её. Константин и Нао хотели много сказать друг другу, но понимали, что сейчас не время и не место. Тогда заговорил Гвискар, который до этого был молчалив, думая о чём-то своём.

– Итак, вы хотите занять место преподавателя медицинской школы Салерно, чтобы дополнить наш список снадобий несколькими восточными рецептами?

Константин сохранил самообладание и ответил с достоинством.

– Далеко не только это. Я намерен предложить Вам услуги по переводу медицинских трудов древности и востока на язык, понятный лекарям школы. Гален и Гиппократ – с греческого, Ибн Сулейман и Абу Бакр Мухаммад ар-Рази – с арабского и многие другие. Так мы ещё улучшим преподавание медицины и лечение занемогших. И тогда медицинская школа Салерно станет истинно лучшей во всём известном нам мире.

Имена ничего не говорили Роберту, но он покосился на Сишельгайту и кивнул.

– Хорошо, приступайте. Вам назначат достойное жалование.

Видно было, что герцога занимают совсем другие мысли.

– Приходилось ли Вам бывать в Византии? – спросил Роберт на прощанье.

Константин отрицательно покачал головой. Других вопросов у герцога не было.

Глава 4

– О чём ты всё время думаешь?

– Мне шестьдесят пять лет. Ты думаешь, я успею?

– Успеешь что? – в голосе Гайты прозвучала тревога.

– Восточная империя. Византия. Константинополь. Я успею?

– Опять война? Но там сейчас Олимпия, наша младшая дочь!

Роберт усмехнулся.

– Император Михаил боялся меня. Предлагал своего брата в мужья нашей дочери, потом сына. Но я долго не отвечал, чтобы он подольше нервничал и унижался. Потом Михаил предложил норманнам сорок четыре высших византийских титула, которые позволяли получать огромные взятки. Только тогда я отправил Олимпию в Константинополь, как невесту для сына императора. Я рассчитывал, что она станет императрицей и поможет расширить мои владения. Греки уже успели окрестить её по своему дьявольскому православному обычаю. Назвали Еленой…

Гвискар задумался, потом встал и сильно стукнул ладонью по столу.

– Что-то пошло не так? – спросила Гайта.

– Императора Михаила свергли три года назад, и у Олимпии больше нет шансов стать императрицей.

– Так верни её домой, она ещё сможет достойно выйти замуж тут.

– Мне она нужна там.

– Зачем?

– Чтобы был повод для нападения. Скажу, что с ней плохо обращаются. Расчёсывать бороду престарелому узурпатору – разве это дело для дочери герцога Роберта Отвиля?

– Но Радульф, наш посол в Константинополе, докладывает, что Олимпия в полной безопасности…

– Этот идиот, – перебил Роберт, – хочет добиться мира. А мне нужна война!

– А где же сейчас свергнутый император Михаил?

– Сбежал из православного монастыря и живёт в нашем замке.

– Неужели это правда?

Гвискар ухмыльнулся и хитро посмотрел на жену.

– А какая разница? Пусть попробуют доказать, что это не он. Я отправлюсь в Константинополь, чтобы вернуть на трон незаконно свергнутого императора.

– Ещё один повод для войны? – спросила Гайта, но Роберт не успел ответить, потому что в дверь постучали.

Вошёл ординарец и объявил:

– Прибыл Боэмунд!

– Зови. Очень кстати!

Вошёл высокий, чуть сутулящийся блондин, с коротко остриженной бородой. Гвискар поднялся навстречу, чтобы обнять старшего сына. Сишельгайта смотрела исподлобья – пасынка она не любила.

Сыну Роберта и Альберады было двадцать семь, и он во всём походил на отца – ростом, силой, манерой говорить. Чистокровный норманн, Боэмунд разительно отличался от Рожера Борса, старшего сына Гайты, в котором кровь норманнов и лангобардов смешалась как-то не так. У Рожера не хватало ни воинственности первых, ни мудрости вторых. Но Боэмунд был объявлен бастардом, и законным наследником Роберта стал Рожер Борса. Во время болезни Гвискара норманнские вожди почти единодушно назвали его преемником, но только одна Гайта знала, чего ей это стоило!