Я покосилась на лейтенанта.

У Лагарсты оставался только один сын, и тот - он ведь это знал, - не родной. И что же? Почему Лагарста не привлек и его к этому делу? Неужели пожалел, понимая, что наивный мальчишка, совершенно не умеющий врать, попадется моментально, даже не добравшись до адресата? А заинтересованные лица вытянут из него подробности послания запросто…

–  Послушайте-ка… - Я искоса взглянула на Лауриня.
– А кто решил, что вам стоит поступить на службу в гвардию - вы сами или ваш отец?

–  Я, - недоуменно поднял на меня глаза Лауринь.
– Отец не хотел, чтобы я уезжал, убеждал остаться, потому что… ну… в общем… Он считал, что столичная жизнь не для меня, у меня характер не тот, чтобы идти по головам и изворачиваться, а иначе, да еще без денег и связей, здесь ничего не добиться…

–  Вы в этом уже убедились, я полагаю?
– приподняла я бровь.

–  Но я же все-таки не пропал, - упрямо произнес Лауринь.
– И я… я все-таки надеюсь дослужиться хотя бы до капитана!

Я подавила усмешку. Лагарста был чертовски умен. Он мог просто приказать сыну остаться, и тот бы послушался, не сомневаюсь. Но он всего лишь выказал сомнение в его способности пробиться в жизни, очень умело выказал, надо думать. Ровно настолько, чтобы мальчишка загорелся желанием доказать отцу, в прошлом блестящему офицеру: он тоже кое на что годен. Да, Лагарста хорошо знал упрямство и силу воли своего неродного сына, он мог быть уверен, что юноша не сбежит обратно в поместье, столкнувшись с трудностями. Так оно и вышло…

Но на что рассчитывал Лагарста? Должно быть, он хотел, чтобы Лауринь завязал в городе знакомства с нужными людьми, через которых можно выйти на тех, кому можно доверять… И как он рассчитывал это контролировать?

–  Лауринь, ваш отец наверняка давал вам наставления, с кем стоит и с кем не стоит водить дружбу в столице, - заметила я как бы между прочим.

–  Ну да… - кивнул Лауринь.
– Как обычно… Держаться подальше от богатых юнцов, не играть в азартные игры, не пить много, постараться не придерживаться никакой из партий… Ну вы знаете, госпожа Нарен, как это бывает.

Конечно, я знала. При дворе вечно создавались коалиции, партии, команды приверженцев того или иного знатного человека, и держаться в стороне от всего этого было весьма сложно, особенно если ты простой лейтенант, а не независимый судебный маг.

–  Только ни на игры, ни на вино у меня все равно денег нет, - заметил лейтенант.
– А все эти придворные интриги…

–  Ну, ну, - подбодрила я.
– Удается вам в них не участвовать? Что вы делаете, если вас напрямик спрашивают, поддерживаете вы партию нейры Кларины Лессин или арная Терса Лаграма?

–  А я, госпожа Нарен, прикидываюсь идиотом, который дальше забора вокруг плаца ничего не видит, и делаю вид, что не понимаю, о чем речь идет, - не без доли самоиронии ответил лейтенант.

–  Удачное амплуа, - хмыкнула я.
– Вы неплохо вжились в свою роль, должна заметить.

Лейтенант опустил голову, видимо, мое замечание пришлось ему не по вкусу.

–  А отец не просил вас передать весточку кому-нибудь в городе?
– спросила я напрямик. С Лауринем намеками говорить - себе дороже, он их воспринимает с большим трудом.

–  Нет.
– Лейтенант поднял голову и чуточку озадаченно посмотрел на меня.
– Я даже удивлялся. Когда я уезжал, я спросил, не передать ли кому-нибудь письмо или на словах что-то, но отец сказал, что у него не осталось никого, с кем бы он хотел общаться…

–  Вы уверены?
– на всякий случай спросила я.

–  Совершенно уверен, госпожа Нарен, - кивнул Лауринь.
– Я всякий раз спрашивал, как домой заезжал, но он ни разу не просил меня ни о чем подобном.

Выходит, Лагарста все-таки сдался? Решил уберечь мальчишку? Единственного, кто теперь мог позаботиться о его искалеченных дочерях? Кто знает…

–  В последний раз, правда, мне показалось, будто он колеблется, - сказал вдруг Лауринь неуверенно.
– Когда я зашел к нему попрощаться и, как обычно, спросил, не хочет ли он кому-нибудь передать весточку…

–  И в чем же выражалось его колебание?
– спросила я.

–  Ну… - Лауринь задумался, припоминая.
– Он будто бы размышлял над чем-то пару минут, а потом улыбнулся и сказал, что ничего не нужно…

–  И все?
– Что-то не давало мне покоя.

–  Потом, как обычно, сказал, чтобы я себя хорошо вел, - немного смущенно ответил Лауринь, - достойно служил и не уронил чести семьи… И все в таком роде.