–  Ваша репутация - это святое, госпожа Нарен, - тонко улыбнулся Арнелий.
– Впрочем, ничего скрывать не потребуется, обвиняемый у нас есть.

–  Эрлен?
– вскинула я брови.

–  Да.
– Арнелий нахмурился.
– Вы, кстати, были правы, он из очень хорошей семьи, Литты, знаете таких? Старший сын… Если бы он не свихнулся на собаках, мог бы стать известным ученым. Впрочем, теперь неважно. Официальная версия будет гласить, что этому юноше в ходе кустарных экспериментов случайно удалось вывести культуру тироты.

–  Это бред, - отрезала я, вспомнив, как выдвинула такую же версию за неимением лучших. И свое обещание, кстати, тоже. Но, поскольку это неправда, то косынку мне есть все же не придется… - В это никто не поверит.

–  Обыватели - поверят, - отрезал Арнелий.
– Пусть спорят, возможно это или нет. Коллегии, если заинтересуется, можно, полагаю, сообщить правду - но без упоминаний об Эстали. Просто - "некий господин". Мои маги уже занимаются памятью юноши, слова "Эсталь" он больше не произнесет.

–  Что с ним будет дальше?
– спросила я.

–  Скорее всего, отправится в лечебницу для душевнобольных, - скривил губы Арнелий.
– Юноша явно не от мира сего. Возможно, со временем его вернут родным.

–  Если им заинтересуется Коллегия, как опасным самородком, и потребует его себе, они запросто вытряхнут из Эрлена все подробности о "неком господине", как бы ни старались ваши маги, - сказала я.
– Тем более… вы им полностью доверяете?

–  Коллегия Эрлена не получит, - отрезал Арнелий, не ответив на мой вопрос. Все было предельно ясно: в скором времени беднягу Собачника ждал несчастный случай. Или самоубийство.

–  В таком случае, Ваше величество, данное расследование можно считать завершенным, - наклонила я голову.
– Позвольте откланяться.

–  Всего доброго, госпожа Нарен, - кивнул Арнелий.

Домой я сразу не поехала, отправилась прогуляться по парку. Зря я это сделала - вскоре меня нагнал Лауринь.

–  Вам нравится назначать свидания в парке, Лауринь?
– любезно осведомилась я.
– Вы меня второй раз здесь подкарауливаете.

–  Простите, госпожа Нарен… - Лауринь смутился.
– Я только хотел узнать - что будет с Эрленом? Его… казнят?

–  Не думаю.
– Я пнула подвернувшийся под ногу камешек.
– Его уже объявили душевнобольным, а таких не вешают.
– Я искоса посмотрела на лейтенанта.
– Лауринь, вы вообще поняли, что произошло? Ситуация вам ничего не напоминает?

–  Так точно, госпожа Нарен.
– Лауринь посерьезнел.
– Вы… вы имеете в виду господина из Эстали?…

–  Забудьте это словосочетание раз и навсегда, Лауринь, - предостерегла я.
– Иначе рискуете оказаться в одной уютной камере с нашим Собачником.

–  Да… я… Госпожа Нарен, это… то же самое, что было осенью?
– сформулировал, наконец, Лауринь.
– То, о чем вы мне велели молчать?

–  Да, лейтенант, оно самое. На сей раз Его величество в курсе.
– И зачем я говорю об этом Лауриню?
– Надеюсь, вам не нужно повторять дважды о необходимости держать язык за зубами?

–  Я буду молчать, госпожа Нарен… - серьезно заверил Лауринь.

–  О вашем участии в этой истории, кроме меня и Эрлена, не осведомлен никто, - заметила я.
– Но Собачник не знает вашего имени и не знает, что вы гвардеец. А мало ли кто мог служить мне проводником… Вы уяснили?

–  Меня не было с вами, госпожа Нарен, - понятливо кивнул Лауринь. Что это с ним, неужели проблески разума появились?

–  Да. Вы сидели дома и скучали. Или болтались по улицам и страдали от неразделенной любви. Неважно.
– Я хмыкнула.
– Вы мне очень надоели, лейтенант, но мне все равно не хотелось бы, чтобы вам на голову случайно упал перелетный кирпич.

–  Спасибо, госпожа Нарен, - мрачно ответил Лауринь.
– Позвольте последний вопрос?…

–  Давайте.

–  Я… Правильно ли я понимаю, что живым Эрлен на свободу не выйдет?

Я помолчала немного. А ведь Лауринь отнюдь не настолько глуп, как кажется на первый взгляд. И он умеет задавать неудобные вопросы. К счастью, еще он умеет молчать, иначе бы пришлось думать, как избавиться от него.

–  Да, Лауринь, - сказала я.
– Вы совершенно правы.

–  Мне… мне очень жаль его… - сознался Лауринь.
– Знаете, госпожа Нарен, вам это, конечно, неинтересно… Я мог бы быть на его месте. У меня тоже была собака, и я очень ее любил…

–  Она умерла от болезни?
– спросила я невесть зачем.