— Иногда стоит отвлечься от всего, это помогает увидеть все в другом свете, — пожала плечами Айла.

— И даже забыть прошлое? — наш разговор снова тянулся к горестям и болезненным воспоминаниям.

— Нет, всего лишь притупить его, но сегодня не будем о плохом, — былая боль, проскочившая в глазах хранительницы испарилась, и она снова сделала большой глоток, на этот раз без тоста.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Как ты стала хранительницей? Судя из того что я здесь узнала и увидела, это довольно высокий статус.

— Этот титул передается по наследственности. От матери к дочери. Только по женской линии. Так что все было ясно еще до моего рождения.

— И ты не хотела бы быть кем-то другим?

— У нас никогда даже не возникало такого вопроса. Пусть магия и своевольна, но есть законы, которые четко определяют сознание и жизнь. Во избежание хауса в нашей жизни мы следуем этим законам. Но таких не много.

— И в чем смыл твоей работы?

— Оберегать этот город и мир магии от вторжения других. Сохранять мир и покой. Все довольно просто.

— Но ведь ты одна, разве по силам одной волшебнице защитить целый народ? — мое любопытство, подкрепленное фурионом, разыгралось и теперь поток вопросов наврятли кто-либо смог бы остановить.

— Это не так, я не одна. Члены королевской семьи всегда были рядом с хранителями, а хранители не существовали отдельно от них. Только объединенные силы смогу нас всех уберечь.

— То есть, все это время, ты справлялась здесь одна?

— Это было не просто, но я жила надежной, что ты когда-нибудь вернешься. И так и случилось, — она тепло посмотрела на меня и сжала руку. — Есть шанс, что мы снова возродимся, поднимем былое величие как в прежние времена.

Я посмотрела на нее, гадая, что она имеет в виду и можно ли такое осуществить. Прошло столько лет и это мир не вынесет кровавую войну дважды.

Я промолчала и Айла больше не стала продолжать эту тему. Вместо этого она начала рассказывать о своей семье, о былых временах, светлых и могущественных. Она помнила все в мельчайших подробностях, будто это мир существовал еще вчера. Но она не знала, что Металлика ожесточилась, придумала ошейники, подавляющие магию и что бледнолицые снова начали охоту на простых людей. Возможно ли в этом хаосе найти место для этого города? Он слишком прекрасен и безмятежен и не готов встретить новый жестокий мир.

— Катрина? Ты слушаешь?

— Да-да, просто задумалась, так о чем это мы? — я снова сделал глоток, удивляясь, что вкус фуриона каждый раз меняется, становясь больше кислым или больше резким.

— Я рассказывала о правителе местных гор.

— Айла наверно и века не хватит, чтобы рассказать мне всю историю вашего мира.

— Все знать и не надо, даже те, кто живет здесь больше сотни лет, едва ли помнят момент образования магии.

— Момент? — я удивилась и подалась вперед, желая услышать эту историю.

— Именно момент. Все случилось так внезапно, что никто не понял, что произошло на самом деле. Но последствия этого момента ты видишь сейчас.

Существа, наделенные обычной внешностью, существовали со времен образования мира. Но они были пусты, лишь их облик был чем-то невероятным. А в остальном они были самыми обычными. В какой-то момент, одно безобидное существо угодило в ловушку к мясоедному шакалу. Конечно, это случалось не так уж и редко. Кто-то создан, чтобы убивать, кто-то чтобы быть добычей. И тогда одна девушка из местной деревни, оказавшаяся недалеко от этой ловушки, осмелилась нарушить этот порядок и освободила бедняжку. На нее обрушилась кара шакала. Их силы не были равны. И бой длился недолго, он загрыз девушку в отмщение за упущенный обед. И это был тот самый момент. Когда сострадание победило смерть. Когда любовь одолела жажду убивать. Мир содрогнулся, доставая из закромов магию. Грянул гром и наш мир перестал быть обычным. Резкий ливень одарил силой тех, кто попал под него, изменяя их облик и даря величие. Это был лишь один момент и один подарок небес.

— Но это значит, что сила досталась не избранным, а всем тем, кто захватил этот момент.

— Без светлого не бывает темного. Конечно, этот момент погрузил мир в хаос. В торжество сильных над слабыми, в борьбу благодетелей и искусителей. И она длится и сейчас. Злые люди, злые маги и злое волшебство никогда не уходит. Как жажда или голод. Кто-то всегда будет желать крови и власти, а кто-то всегда будет желать победы над такими людьми. Однотонный мир был бы слишком предсказуем и склонен к вымиранию.

Айла снова сделала большой глоток, осушая широкий бокал, и помахала рукой, подзывая мальчика. Я отправила в рот медовое воздушное пирожное.

— Так жаль, что все это было стерто из памяти людей и забыто, — я посмотрела на эту таверну, на улыбки посетителей, на их схожесть и различия одновременно. Здесь царил мир, и это место внушало лишь покой и гордость.

— Мы никогда не будем забыты, — заявила Айла, забирая маленькую чашку ароматного кофе. Я удивилась, что она не заказала фурион снова. — По крайне мере, в людях всегда будет жить страх, который напоминает о магии. А это все равно, что увековечивание магии. Стирается все, кроме страха.