— Черствая ледяная сука, — шипит Айзек, до побеления сжимая ладони в кулаки. В эту секунду у меня нет ни малейшего сомнения в том, что не будь в кафе многолюдно, он бы меня ударил. Перейдя черту, редко можно повернуть обратно.

— Всегда к твоим услугам, — я отодвигаю от себя нетронутый кофе, кладу на стол купюру и встаю. У меня снова развязаны руки — на душе нет ни горечи, ни сожаления. Айзек умело уничтожает во мне всякую способность ему сопереживать. Когда бракоразводный процесс будет завершен, я о нем даже не вспомню.

Я покидаю кафе и сажусь за руль автомобиля. Несмотря на то, что к такой реакции Айзека я была готова, на душе холодно и неуютно. Я нечасто испытываю желание поделиться проблемами, но сейчас наступил именно такой момент. Или по крайней мере, хочется знать, что у меня есть такая возможность. С родителями я, по понятным причинам, этого обсудить не смогу, а Эмми со своим мужем на днях улетели в Мексику.

Я нахожусь в пятнадцати минутах езды от дома родителей, когда мой телефон оживает на консоли. Два дня и пять часов с того момента, как я слышала его в последний раз. Джейден.

— Привет, — оттого, как вовремя он мне позвонил, в голосе отчетливо прорывается радость напополам с облегчением.

— Как дела, Таша?

Мне приходится сбросить скорость и медленно свернуть к обочине, потому что из глаз неожиданно текут слезы. Я не могу дать им объяснения: возможно, это последствия разговора с Айзеком, а возможно, это слезы радости, оттого что он позвонил тогда, когда мне это особенно необходимо.

— У меня все хорошо, — произношу как можно ровнее, и опустив козырек, осторожно промакиваю глаза пальцами.

— Увидимся?

Я разглядываю собственную улыбку в отражении и начинаю улыбаться еще шире оттого, как усиленно киваю головой.

— Давай увидимся.

— Ты голодна? — глаза Джейдена тщательно изучают мое лицо, словно он хочет узнать ответ еще до того, как я его назову. Исключено, что он увидит на нем следы моей недавней слабости, поэтому я позволяю себе непринужденно улыбнуться:

— Не слишком. Я бы предпочла прогуляться.

Мы оставляем мою машину на парковке торгового центра, я пересаживаюсь к Джейдену и мы едем пирс Санта-Моники. На улице стемнело, людей вокруг совсем не много, и даже воздух пахнет как-то по-особенному: предвкушением и юностью. От моего подавленного состояния не осталось и следа, оно вытеснено тем, что он рядом, в душе царит немой восторг. Джейдену даже не нужно ничего мне говорить, его близости достаточно для того, чтобы знать: со всем, что произойдет дальше, я справлюсь. Я нужна ему и у меня есть Сэм — сильнейшие стимулы, чтобы жить.

— Чем ты был занят эти дни? — дуновение океанского бриза щекочет лицо, а рукав Джейдена то и дело задевает мое предплечье. Я бы хотела, чтобы он взял меня за руку, хотя всегда считала эту традицию нелепой.

— Я летал в Чикаго. Там остался работающий офис, и иногда необходимо мое присутствие.

— У тебя есть там недвижимость? Я имею в виду, ты ведь жил там?

— Лаго купил в Чикаго дом, и он перешел ко мне по наследству.

Следующий вопрос я не сразу решаюсь задать, потому что не уверена, что мы готовы к разговорам о прошлом. Но и делать вид, что мне неинтересно, как он жил все эти годы, тоже не могу.

— Ты все же работал с ним? Я помню, что ты хотел держаться от дел своего дяди подальше.

— Да, я работал с ним, Таша, — мне чудится в его голосе намек на вызов, словно он думает, что я пытаюсь его осудить. — Планы тогда изменились.

— Я тебя ни в не виню, Джейден, и все понимаю. Ты мог бы убивать людей, для меня это ничего не меняет.

— Я не убивал людей, — склонив голову, он смотрит на меня, и теперь в его глазах читается нечто отдаленно напоминающее любопытство.

— Уже не имеет значения.

— В понедельник я собираюсь вернуться на работу, — сообщаю, когда Джейден протягивает мне кофе, купленный в небольшом кафетерии в ста футах от пирса. — Мой больничный окончен.

Его взгляд холоднеет, расслабленность исчезает на глазах.

— Тебе не стоит работать с ним. Если ты, конечно, не передумала разводиться.