— Телефон лежит у Горина в сейфе. А в долине гасятся все радиосигналы, — несколько нетерпеливо оборвала его девушка.

— Да, — согласился он. — Но наши гости — девица с чернокожим — имели при себе спутниковый телефон. Насколько я знаю, он был изъят, и помещен на склад. Вот если бы удалось заполучить его, и выехать за пределы долины… как думаешь?

Ученая кивнула, покраснев от возбуждения. Это будет сложно, но как вариант…

Керезора, естественно, не объяснял, откуда он знает о вещах Диты и Томаса. Вчера он посетил склад и внимательно изучил все, что у них было изъято, в том числе, штурмовой револьвер.

Лена встала, чтоб уйти, а затем удивленно спросила, куда подевался Валера. Иммунолог пожал плечами — кто знает, может, там же, где и Менаев? Она покраснела, и ушла, а Керезора снова задумался. Сегодня он обязательно прижмет Афродиту, и узнает, что они задумали. Уже много лет оперативная деятельность в Илионе могла проводиться только под контролем Буревестника. Очень осторожно, аккуратно и точечно. Нельзя гадить там, где живешь.

****

Когда Крылова подъехала к складу на старенькой белой «Ниве», солнце только что перевалило через зенит, и светило ярко-ярко, совсем по-весеннему — такого не было последние четыре года. Поправив волосы, она улыбнулась солдатику на входе, и свернула к камере хранения. За большой амбарной дверью сидел немолодой толстощекий мужичок, у которого на лице было написано, что он чертовски устал от этой паскудной жизни, и от этой монотонной работы. Увидев девушку, он еще больше скривился. Даже длинные ноги и короткая юбка не произвели никакого впечатления — возможно, что женщины его уже не интересовали.

— Добрый день! — приветливо поздоровалась ученая. — Я за вещами.

— Не сильно он и добрый, — едва понятно пробормотал толстяк. В камеру хранения редко кто наведывался, а потому, как часто бывает у неперетружденных людей, каптерщик крайне отрицательно относился к любым посещениям, которые заставляли его подниматься со старого продавленного кресла.

— Что за вещи? — спросил он, просто потому, что так полагалось. Но мысленно, наверняка, уже несколько раз послал эту фифу куда подальше.

— Мне нужны вещи задержанных с Рудников, — сообщила Лена. — Там есть оборудование, которое необходимо мне в лаборатории.

Каптерщик пригляделся, а затем кивнул, очевидно, поняв, что она из Логоса, и уставился на ряды стеллажей, соображая, где могут лежать эти вещи. При этом его лицо приобрело еще более кислый вид.

— Почему сразу себе не забрали? — он недовольно закряхтел, вынужденный все-таки покинуть кресло. — Полковник разрешил?

— Разрешил, — ответила Крылова, направляясь за каптерщиком. — Я вообще-то его жена!

Он застыл как вкопанный, затем ударил себя по лбу, будто что-то вспомнив.

— Не, не, вам туда нельзя, — в его голосе проскочили заискивающие нотки. — Я сам все принесу.

Толстяк вернулся на удивление быстро. Тихо и невнятно ворча под нос, он маленькими шажками появился из-за стеллажей с двумя увесистыми картонными ящиками, за которыми его самого едва было видно. Ящики с грохотом рухнули на стол.

— Все заберете? — спросил запыханный каптерщик. — Проверять по переписи будем?

Пожав плечами, ученая осмотрела ящики: два странных колеса, тяжеленный револьвер, альпинистские веревки, кошки и страховочные системы, прочее с неизвестным предназначением. Наконец, она нашла искомое.

— Я возьму только этот, — она пододвинула нужный ящик к себе.

— Распишитесь о получении, — он посмотрел с подозрением и выложил журнал выдачи.

— Погрузите в машину? — расписавшись, спросила девушка, пугая каптерщика необходимостью предпринимать новые усилия.

Тот помрачнел.

— Ладно, я как-нибудь сама, — констатировала Лена.

Это сыграло так, как надо. Толстяк расплылся в улыбке и мгновенно забыл обо всех подозрениях.

— Как хотите, как хотите, — он засунул журнал в стол. — Только держите ящик под низ — дно может вывалиться.

Нести и правда было тяжело. Но юноша в предбаннике подхватил ящик из ее рук.

— Куда нести? — задорно улыбнулся солдатик.

— В Ниву, — показала Крылова и крикнула вдогонку. — Спасибо!

Пока что все складывалось неплохо.

****

Как только мои глаза открылись, я понял, что день будет мерзопакостным. Во-первых, я вспомнил все, что произошло накануне. Во-вторых, понял, что новых встрясок сегодня не избежать — дай Бог выжить. В-третьих, болела голова, подташнивало, и закончились сигареты. Вне ранжирования: снова снились кошмары, в которых мама и Таня гоняются за мной с ножами.

Худо-бедно я встал и, превозмогая усиливающийся набат в мозгах, наскоро умылся, убирая с рожи шерсть от подушки. Еще немного гигиенических процедур, позволяющих чувствовать себя человеком, лучшие шмотки, обильный полив парфюмом снаружи, и не менее обильный прием одеколона внутрь. Правда, это помогло убрать лишь тошноту, от головы пришлось врезать кетанов — силен, конечно, но мне некогда было пить анальгин и час отлеживаться, пока боль не пройдет.