Рядовой оказался уже в двух метрах от человека, и понял, что он его знает. Он из Илиона. Лаборант из Логоса… точно! Антонов — они еще с месяц назад распили вместе бутылку рома!

Лаборант лежал у берега, он выглядел таким изможденным, словно умирал. Или уже умер.

— Ты в порядке? — спросил Еремин. — Как ты здесь очутился? Что произошло?

От Антонова послышались какие-то звуки, но было непонятно, что он говорит, так как лицом он уткнулся в траву. Кажется, он пытался привстать или перевернуться…

Ерёмин наклонился, чтоб помочь. Валера резко вцепился зубами, прокусив запястье через рукав. Солдат заорал матом, в глазах потемнело, но он сумел выстрелить в Антонова — и зубы расцепились. Стоная от боли, Ерёмин бросился по насыпи, оставляя кровавый след. Гад такой, прокусил вену? И даже, наверное, вырвал мясо.

Сон улетучился, сердце рвалось из груди, а мысли вертелись в броуновском движении. Надо срочно остановить кровь…Что с Антоновым? А если он заражен? Нет — не может такого быть… Ерёмин обернулся, чтоб посмотреть на лаборанта — но там уже никого не было. Может, он ошибся, и Антонов лежал немного дальше? На сколько метров он отбежал? Валера, да пошел ты!

Ерёмин насилу вскарабкался вверх по склону. Было холодно… или это его тело холодело? Он слишком быстро терял кровь. Какого хрена он поперся вниз? Черт, черт, черт!

Когда он вылез, то изо всех сил понесся к будке — словно за ним гнались все чудовища мира. Внутри была аптечка, пылали дрова в печке, пахло ароматное кофе. Быстрее, быстрее! Почему ноги ватные? Быстрее же! Тяжелая дверь как будто не хотела его впускать, но, в конце концов, сдалась — и Ерёмин плюхнулся на бурый диван. Рация лежала рядом — он включил, но там было глухо. Он пробовал еще раз, и еще — но не мог ни с кем связаться. Викрама срань, да что же происходит?!

Ерёмин решил обождать с рацией, и снял рубашку, запекшуюся в крови. На руке действительно был отодран небольшой шмат мяса. Ругаясь и вопя от боли, он облил кровоточащую рану спиртом, и забинтовал.

Кисть почернела, но он этого уже не видел — ему было плохо, перед глазами затуманилось. Нет-нет, я так молод, мне еще рано умирать! — подумал он и, облокотившись о стены, с трудом выбрался наружу. Вдалеке слабо светилось окошко на гидроэлектростанции. Там были люди, обслуживающий персонал. У них должна быть связь. Они вызовут медиков. Они помогут!

Пошатываясь и кряхтя, Ерёмин поплелся по узкой дорожке, периодически падая, но всегда — всегда поднимаясь. Он хотел жить.

****

Когда пришла Елена Ивановна, Керезора лишь равнодушно кивнул ей, и снова погрузился в свои мысли. Конечно, появление Крыловой было логичным — она всегда приходила раньше всех, а поиски Ковчега вообще приковали все ее внимание. И в то же время, он не ожидал, что она заявится после произошедшего ночью.

— Мне нужен ваш совет, — сказала девушка, присев напротив.

Он нехотя взглянул на нее. Елена Ивановна вызывала у него симпатию — как человек, и как ученый. Он не должен поддаваться эмоциям, но глядя на нее, иногда он все же сожалел о судьбе человечества. Были среди людей и достойные представители: красивые, умные, добрые и честные. Но, Божья воля известна, и назад пути не было. Все должны умереть.

— Как я могу помочь? — спросил он.

— Мне нужно найти надежных людей, которые могли бы отвезти меня на север.

Иммунолог задумался. Пальцы нервно переплетались между собой и снова разъединялись, причем быстро и хаотично.

— Без шансов. Это самоубийство, — наконец ответил он.

— У меня нет другого выхода, — девушка устало убрала волосы со лба, на котором красовался фиолетовый синяк. — Горин ненавидит меня. Считает, что его предала. Вы же знаете, насколько он злопамятный и жестокий. Ведь это он приказал Сидорову изнасиловать меня.

С минуту они молчали — Александр Борисович обдумывал новую информацию.

— Все равно — нельзя так, — сказал он. — На машине ты не доберешься в Колонии. Только на самолете, которого у нас нет. Или на вертолете — с запасом топлива. То есть, нужен человек, умеющий летать. Я даже не знаю. Вряд ли мы такого найдем.

— Я здесь не останусь! — заявила Крылова, и сжала опухшие губы.

— Если Горин действительно перешел красную линию, побег будет самоубийством. И, скорее всего, эта идея раскроется еще в процессе подготовки. Нас просто предадут. Мы же не знаем, кому верить, а это значит, что лучше — вообще никому.

Неожиданно он кое-что вспомнил. Конечно, все погибнут, но это процесс длительный, и можно было сделать так, чтоб Лена погибла в числе последних.

— Спутниковый телефон мог бы стать выходом, — задумчиво протянул Керезора, — связаться с диспетчером, попросить эвакуацию…