Я ощутила свободу воли. Могла трезво мыслить. Мне было разрешено сделать выбор. Я посмотрела на Н'Гунна. А он на меня. В его глазах не было страха. Он не сожалел и не хвастался за жизнь. В его взгляде было лишь понимание. Гончий думал, что я выберу Ивара и сейчас его душа прощалась со мной. Прощалась, осознавая, что нет иного пути. Он был готов умереть. Н'Гунн без колебаний вручил мне всю свою вечную жизнь.

С трудом сдерживая слёзы, я оторвала от него взгляд. В душе стало невыносимо пусто и заболело, как если бы я вырвала собственными зубами кусок своей же плоти. Больно. Это невыносимо больно. Хотелось выть. Я повернулась к той, что властвовала над нами, и набрав полные лёгкие воздуха, выдала свой ответ:

– Иди ты к чертям собачим! Я люблю их обоих и не стану выбирать! Убей нас, если хочешь. Оставь наши тела гнить, а души сожри! Но я не буду! Слышишь? Я не буду выбирать!

Я громко выдохнула. Прошла минута, и я готова была ещё многое сказать. Но мне не дали. Она услышала все, что ей было нужно и отняла мою речь.

Шло время. Ночь нехотя отдавала власть новому дню. Становилось светлее. На кладбище было тихо и ни одна из живых тварей несмела нарушить этот покой. Ветер разносил запах мертвечины и весенней грозы. Примешивал к нему метал свежей крови, двоякий аромат серы и капли восточных пряностей. Братской могилой стала для нас эта земля.

Пленившая нас, чудесная из всех чудес, стояла неподвижно и лицо её не выражало никаких эмоций. Затем она вздохнула, сказав:

– Уму не постижимая смелость!
– И зашлась весёлым и беззаботным смехом. Как неведомый до сей поры груз, отступила темнота и на востоке небо посветлело. Она смеялась лесным родником и лес вторил ей птичьими голосами, шумом деревьев. Вдоволь насмеявшись, она смотрела на нас без тени угрозы, как любящий родитель, сменивший гнев на милость.

– Ты знал, что, прикоснувшись к ней, изменишь её. Ты знал, что никогда не сможешь быть с ней самим собой, ибо она не примет тебя таким. И потому держался. Даже когда я стала распалять ваше пламя, ты держался с непоколебимой стойкостью. Ты бы даже ментальный секс себе с ней не позволил бы, если бы не был смертельно ранен.
– Она посмотрела на меня - О, да. Все, что вы пережили, было сплетением фантазий вас обоих.
– Она хлопнула в ладоши.
– И это было просто головокружительно! Я с превеликим удовольствием понаблюдала бы за вами ещё много-много раз!

Мы вновь могли двигаться. Но ни я ни Н'Гунн не спешили вставать. Мы сели на траве и воззрились на её снизу вверх, как ученики на учителя. Ко мне возвращалась свобода мысли, я уже могла говорить, но молчала. Думала. Теперь понятно, откуда такая не состыковка. Н'Гунн порвал на мне одежду, и мы слились с ним в единое целое. Это было не физически. Это было в наших мечтах. И эти мечты дали такой мощный разряд энергии, что он смог исцелить смертельную рану Гончего, нейтрализовать яд в его теле, что попал в кровь от ранившей его умертвии и при этом остались силы и для меня. И все же мы оба достигли кульминации вполне-таки физически.

– А после, - продолжала она, - ты просто взял и вручил ей свою судьбу. Готов был умереть, чтобы она могла жить. Поразительная самоотверженность, особенно для создания Тьмы!

– Что может знать о самоотверженности та, чьё имя Рок?
– спросил Н'Гунн.

Она снова засмеялась, но уже более сдержанно.

– Думаешь, я та самая богиня, которой вас пугают легенды? Думаешь, я воплощение Рока?
– Она отрицательно мотнула головой.
– Нет. Я лишь отблеск её силы. Её дитя. Она пробудила меня для служения. А вот её мощь поистине колоссальна.

Мы с Н'Гунном переглянулись. Если верить её словам и она всего лишь "отблеск силы" воплощения Рока, то какой должно быть могучей была сама богиня. Неудивительно, что только одно упоминание вызывало восторженный ужас.

– Так ты не убьёшь нас?
– Я немного осмелела.

– Зачем же?
– Она удивилась как-то по-детски, театрально надув губы.
– Из-за того, что ты не захотела делать выбор и не подчинилась мне? Ах, милое и неразумное дитя, богиня ценит жизнь в любом её проявлении. Я огорчила бы её, если бы загубила такой потенциал без весомой на то причины. Моя мать видит моими глазами, - она прикоснулась пальцами к вискам, - чувствует моим сердцем, - положила руку на грудь.
– Вы бы поняли меня, если бы хоть раз встретились с ней.

Я не сомневалась в правдивости её слов, если она казалась мне самым прекрасным и самым опасным существом, что я видела прежде, то было сложно и вообразить насколько эти качества преобладают в её богине.

– Вы весьма необычны...
– она смерила взглядом меня, улыбаясь. Потом перевела взгляд на Н’Гунна, осмотрела его не спеша, задержавшись взглядом на его мужских прелестях, и облизнулась. Я ощутила укол ревности, который тотчас же сменился новой волной возбуждения. Н'Гунн взгляда не отвёл. Он не двигался, смотря на неё исподлобья.
– И этот ваш принц Хаоса...
– Она посмотрела за наши спины, туда, где были тела наших товарищей. Туда, где бездыханным лежало тело Ивара. Я не решилась повернуться. Я смотрела на неё.
– Преинтереснейший экземпляр! Я бы познакомилась с ним.
– Говоря это, она обворожительно улыбнулась, глядя на меня.

Она явно меня дразнила, но во взгляде её я не нашла ни презрения, ни тщеславия. Она не считала нас недостойными. Она не считала себя лучше нас.

Дитя богини посмотрела куда-то в даль, куда уходили последние тени ночи, и улыбка её стала мечтательной. Восходящее солнце загорелось оранжевым заревом, касаясь первыми лучами верхушек деревьев.

– Мне пора идти туда, где ждёт меня моя семья.
– Она посмотрела на нас покровительно.
– Вы можете называть меня Рэй. Я хранитель равновесия и водных глубин. Те, кто отправили вас сюда, назвали бы меня полубогом или младшим божеством.
– Рэй медленно обвела пространство за нашими спинами прощальным взглядом.
– Ваши друзья скоро проснуться. Возвращайтесь туда, от куда пришли, так быстро, как только сможете.
– Она немного помолчала, словно слушала кого-то.
– Моя возлюбленная богиня разрешает вашим Странникам установить тут базу для наблюдений. Вы сможете открывать порталы. Мы не станем препятствовать.
– Снова пауза.
– Но если кто-то из вашей братии станет искать встречи с нами, без нашего на то позволения - мы примем самые решительные меры. Это наш мир.
– Она посмотрела доброжелательно.
– До встречи, мои юные друзья. Вы удивили меня, а это довольно нелегко.