Над лесом в небо поднимался плотный столб дыма. В центре плаца находились два вертолёта, возле которых стояла группа военных. Офицеры забрались в вертолёт поменьше, лопасти начали движение, превратились в бликующий круг, воздушная машина медленно поднялась и взяла курс на столб дыма над лесом.

«Ночка прошла весело, утро началось очень неожиданно, денёк, кажется, будет не хуже. Осталось примерить новую одёжку и можно на сцену».

Форма сидела, как влитая. Жёлтые кожаные ботинки по ноге. Шпарин похлопал ладонями по мундиру и достал из кармана красное удостоверение со скрещёнными мечами.

«У нас с ним одно лицо, но у «дубликата» глаза наглые. Наглющие, просто хамские».

Шпарин затянул потуже ремень с пустой кобурой, потрогал овальный золотистый знак с медвежьей мордой на груди, провёл пальцем по орденской планке из четырёх квадратиков, поправил берет, повернулся через левое плечо и выскочил из палаты.

В коридоре новый сюрприз. Очкастый лейтенант медицинской службы Евпахов, поменяв чёрный халат на белый, с висящим на шее фонендоскопом, беседуя с лысым и очень худым врачом, неторопливо шествовал навстречу.

– Капитан, - останавливаясь, вежливо кивнул лысый врач.
–  Я доктор Лихоркин. Хотелось бы переговорить с вами касательно нашей знакомой, с которой вы провели непозволительно долгое время наедине. Видите ли, капитан, я питаю чувства к упомянутой особе и, надеюсь, она тоже. И я не понимаю, как она оказалась не на своём этаже, в вашей палате, и чем вы там могли заниматься, как я уже упомянул, так долго?

– О чувствах и непозволительно долгом времени наедине вам расскажет сама Катя! Если захочет!
–  отодвигая доктора Лихоркина, сказал Шпарин.
–  А мне хотелось бы узнать о самочувствии вашего коллеги. Не сказалось ли лежание под потолочной плитой на его здоровье?

– Простите, не имею чести знать. Вы кто?
–  испуганно отреагировал Евпахов и, увлекая за собой доктора Лихоркина, побежал по коридору.

– Витязь без пальто!
–  рявкнул Шпарин.
–  Быстро по рабочим местам, пока я вас не порвал, как… Как одна собака резиновое приспособление для согревания тела в холодное время.

Врачи торопливо скрылись в ближайшей палате.

– Дуэль! Категорически заявляю!
–  приоткрывая дверь, пропищал доктор Лихоркин.
–  Вечером, после работы.

– Непременно, - сказал Шпарин, проходя мимо.
–  На скальпелях.

База встретила летящим тополиным пухом и казалась вымершей.

«Театр абсурда. Вчера август, сегодня июнь. А память стала подводить, собаку ту звали Тузиком».

Помахивая грязным ведром, из боковой двери офицерской столовой вышел толстяк в забрызганном кровью переднике, белом поварском колпаке, белых штанах и куртке.

– Жучка, Дуська, Машка, Дамка!..
–  позвал толстяк и, сунув два пальца в рот, оглушительно свистнул. На зов примчалась поименованная свора собак и, усердно виляя хвостами, уселась полукругом у ног кормильца.

– Профессор Давкин собственной персоной. Ещё один оживший мертвец, - громко сказал Шпарин, подходя к толстяку.

– Да как вы такое говорите, господин капитан?

– Переквалифицировался в работники кухни, перешёл с обезьян на ближайших друзей человека. Чем кормим? Хвостами гамадрилов?

Шпарин схватил толстяка за руку. Толстяк уронил ведро, вырвался и спрятался в столовой.

Шпарин саданул ногой по запертой двери и быстрым шагом направился к плацу.

«Второй вертолёт! Куда угодно, лишь бы убраться с Базы. Там посмотрим…».

У тяжёлой машины, понуро опустившей лопасти, у штабеля зелёных ящиков, в чёрной кожаной форме с сине-золотыми погонами стояли три офицера. Пилоты переговаривались и посматривали на часы.

– Полётное задание?
–  спросил Шпарин, показывая лётчикам удостоверение.

– Лейтенант Дрёмов. Погрузимся и в Боровск, - ответил один из пилотов, отдавая честь.
–  Из комиссии?

– Нет, - ответил Шпарин, пряча удостоверение в карман.
–  Отпуск.

Лейтенант улыбнулся.

– А-а!.. Отпуск дело хорошее. Давай поживее!..
–  крикнул лётчик солдатам, переносящим в вертолёт ящики из штабеля.
–  Из Боровска улетите быстро. Из Боровска каждый час идёт борт на Губернаторск. А если к вам попадёшь, бывало и по двое суток сидели. Поганые места. Как ни прилетишь - всегда что-нибудь происходит.

– Это точно, - сказал Шпарин, посматривая в небо. Левая нога начала выбивать дробь по бетону.

«Иду в разнос. Не хватало появиться Древаке и конец путешествию».

База медленно уходила из-под ног. Шпарин выдернул наушники из зажима над откидным сиденьем, надел и прислонил нос к иллюминатору, рассматривая ленточки дорог внизу.

«Никаких запросов, никаких переговоров с наземными службами. На Базе их может и нет, но в этом… Боровске, они обязаны быть, он рядом. Полное радиомолчание. Флуктуация, кавитация, турбуленция. Хотя кавитация не из этой оперы… Возможно, тот перекрёсток с указателем путь домой. Когда-нибудь я доберусь до него…».