— Энни Флауэрс. Её убили твои люди. Имитировали самоубийство, но так, чтобы я догадался. Зачем?

— Какого чёрта я сейчас делаю, Хорас? Надо связать тебя и засунуть в палату со стенами, обитыми подушками. — Келли щедро плеснул в стакан из початой бутылки виски, чуть помешкал, вопросительно взглянул на друга. Тот кивнул, ещё больше удивляя Гая. Пожав плечами, глава клана наполнил ещё один стакан и толкнул его от себя по гладкой поверхности стола. Хорас пригубил, покривился и улыбнулся:

— Спасибо! Это сейчас как нельзя кстати.

— Давай. Судя по твоему виду, тебе не повредит даже пуля в голове… А может, мне и вправду пристрелить тебя? — Гай подался вперёд, будто пытаясь разглядеть что-то в лице Старшего партнёра. — Всё равно от общения с тобой я ничего, кроме головной боли, получить не могу.

Хорас, свободною рукой теребивший пряжку ремня, безучастно смотрел в стакан, никак не реагируя на слова Келли. Последний начал закипать.

— Эй ты! — Гай окликнул охранника, пришедшего с судьёй. — Да, ты. Дай мне свой пистолет.

Охранник неохотно отвлёкся от разглядывания автомобилей в рекламном буклете, передал Келли требуемое и вернулся к своему занятию. Разборка двух старых пердунов его явно не занимала. Гай недовольно покосился на подручного, скривился, но промолчал. Потом навёл оружие на Хораса:

— Скажешь что на прощание?

— Ага, внимай мне. — судья подался вперёд, почти касаясь дула лбом. — Мне очень жаль, что наш разговор заканчивается вот так…

Рука Хораса змеёю метнулась вперёд. Жидкость янтарным веером ударила по лицу Келли. Глаза главы клана будто воспламенились. Забыв снять пистолет с предохранителя, он силился нажать курок. Несмотря на острую боль, от неожиданности Гай не издал ни звука, только набирая в легкие воздух для гневного вопля. Пелена перед глазами меняла очертания окружающих предметов: Келли видел белое лицо Лича, которое как-то оплыло, изменилось. Поняв, наконец, почему пистолет до сих пор не выстрелил, и, вспомнив о существовании второй руки, Гай щёлкнул предохранителем, но пистолет тут же с металлическим лязганьем вылетел у него из рук. Тотчас что-то тяжёлое (точь-в-точь мраморная пепельница, вроде той, что стояла на журнальном столике) врезалось в нос Келли, ломая кости и сворачивая набок хрящи. Кровь ручьём хлынула по лицу, а глава клана, будто испытывая приступ астмы, хрипя, откатился назад в своём кресле. Размазывая кровь вперемешку с соплями, всё ещё не в состоянии сфокусировать взгляд, он недоумевал, как такой хлипкий старикашка (он ведь и в лучшие годы был самым слабым в компании), так виртуозно исполнил этот трюк с пепельницей…

Внимание Рахима Малика было приковано к разделу подержанных авто, поэтому, он не сразу понял, что сзади что-то происходит. Нет, не выстрелы, не крики, но какая-то возня заставила повернуться к столу, за которым босс принимал своего кореша, и… оторопело застыть на месте. Мистер Гай Келли громко стонал, скрючившись в своём роскошном кресле. Руками он прикрывал лицо, яркая алая кровь, стекая из-под пальцев, капала на халат. А другой старик, странный гость, едва переставлявший ноги, куда-то исчез. Нет, из комнаты он не выходил, но, тем не менее…

Какое-то движение за спиной. Малик начал поворачиваться, одновременно пытаясь вытащить рацию из нагрудного кармана. Слишком медленно. Что-то приблизилось и схватило за горло тонкой стальной нитью, чуть повыше кадыка. Рахим забыл о рации и вообще обо всём на свете. В голове остались лишь эта самая воображаемая нить, боль и страх. Он, крупный и довольно быстрый мужчина, пытался бороться. Он кричал сам себе, что может, что сзади стоит едва живой старик, который просто не способен его, Малика, задушить. Всё было напрасно. Как ни бился, как ни силился он отвести от горла проклятую удавку, получить хоть малейший зазор, через который кислород прорвётся в горящие лёгкие, он только впустую расходовал последние крупицы энергии, так и не сумев себе помочь. Багровая дымка перед глазами сменилась фиолетовой пеленой, которую тут же накрыла черная вуаль…

Почтенный Гай Огастус Келли пребывал в лёгком шоке. Скрыв свое лицо пальцами, сквозь щёлочки он наблюдал, как некто, облачённый в измятый костюм Хораса Лича, бесстрастно душит охранника чем-то похожим на упругую проволоку. Не то, чтобы Гай был сильно опечален судьбой этого кретина, устроенного в клан по протекции Лаверна, но, может статься, что следующим окажется сам Келли, а это уже проблема. Старик с тоской подумал о пистолете, которого только что лишился и вспомнил о ещё одном — запертом в ящике стола. Ключ? Вместе с другими он висит на связке… Где она? В кармане пальто, висящего в прихожей! Чёрт, он настолько привык быть со всех сторон окружённым охранниками, что привычка эта сыграла с ним дурную шутку. Трудно представить ситуацию печальнее: часть охранников Келли собственноручно распустил, ещё двух отослал с О'Рурком, а те, что остались, находятся за дверью, на пути к которой стоит этот безумный незнакомец. Хотя, может, удастся как-то пробраться к этой долбаной двери и тогда…

Словно прочитав его мысли, мужчина, одетый в костюм Лича, мягко опустил на пол тело охранника, сделал два шага, сдвинул собачку замка и обернулся:

— Ну что, теперь-то ты ответишь на мои вопросы?

Незнакомец говорил спокойным, негромким тоном. Он не подходил ближе, был расслаблен, лицо уставшее (…острый нос, тёмные глаза, черняв — уж не из Каванах ли эта сволочь?..), но безумный блеск в глазах говорил о том, что для Гая начинается самое тяжёлое время.

— Слушай, ты кто такой вообще? — глухой и гнусавый голос плохо годился для агрессивного наезда, но у Келли не было большого выбора. — Не знаю, как ты сюда попал, придурок, но живым из этой комнаты ты можешь выйти только по моему соизволению…

Незнакомец быстро преодолел разделявшие их с Келли ярды и навис над креслом.

— Ты стар и, возможно, глух. Поэтому, повторяю ещё раз: зачем убили Энни Флауэрс? Кто это сделал?

— Алё, это ты не понимаешь… А-а-а!

Незнакомец без замаха ткнул старика в нос. Тупая боль снова сменилась острой. Гай рванулся вперёд, мечтая схватить врага, смять всей своей немалой массой, погрести его под собой, но… Незнакомец будто отмахнулся от назойливой мухи, и Келли грузно рухнул обратно в кресло. Новый тычок в нос и новый всплеск боли.