Псевдохасид сделал паузу и выжидающе поглядел на Фланагана, будто ожидая очевидного вопроса. Но Креван сидел, упрямо стиснув губы, давая понять, что разговор утратил интерес.

— Это ритуал, обряд, некая разновидность магии, как ни глупо сие звучит. Они могут сами открывать проходы, хотя делают это крайне редко. Чаще, для перехода используются проходы, оставленные другими. Не людьми, нет, об этом чуть позже. Теперь мы подходим к самому интересному — к "простенку". Видишь ли, как утверждают члены описываемого мною тайного общества, прямого контакта, как ни странно, вселенные не имеют. Имеется некая буферная зона, пространство, разделяющее миры Метавселенной, подобно межклеточному веществу в твоём или моём организме. Буферной зоной это пространство называть не совсем верно, оно так же бесконечно и может быть представлено, как этакая развернутая Метавселенная. Но, не суть. Главное — это свойства так называемого "простенка". В отличие от Вселенной, со всем её непознанным многообразием форм, свойств, физических и математических законов, так называемый "простенок" совершенно однороден по структуре и абсурдно хаотичен в пространственно-временных параметрах. Вот как описывал один из посвященных своё пребывание в этом месте: "Серое ничто. Состоит из серого праха, который везде: под ногами, над головой, в самом воздухе. Это как туман, густой, даже вязкий, но не холодный и не влажный. Опоры для ног в этом месте нет, однако же, можно стоять, бегать, прыгать — если только возникнет такое желание, что маловероятно по причине гнетущего действия Простенка. Его безбрежность, отсутствие привычных ориентиров: верха, низа, горизонта, абсолютное безмолвие и скудность деталей — всё это ведёт к ухудшению настроения, а в некоторых случаях и к психическим расстройствам…"

Креван, слушая Заховича, пережил целую эволюцию чувств. Если в начале рассказа он был надменно отстранён, то уже минуту спустя подался вперед, с жадностью и недоверием ловя каждое слово. Побелевшие пальцы судорожно вцепились в дерево стола, но он не замечал этого.

— "… Есть там и предметы многообразные по форме и размерам. Покоятся они в пустоте подобно кусочкам фруктов в желе или же насекомым, увязшим в древесной смоле миллионы лет назад…"

— А состоят предметы эти из того же праха. Чо-то полн'стью, а чо-то лишь немного, не потеряв ещё своих изначальных струк-тры и формы: обломка статуи, загадочного механизма, чого-то живого — раньше живого…

Пришла пора удивляться Эфраиму. Внезапно севшим голосом он спросил:

— Что?! Ты ведь это сам сейчас придумал, так?

— Это сон. Моя младшая сестрёнка р'ссказала его мне целую тысячу лет назад — в нашем детстве. Очч'нь прав-до-по-доб-ный и пугающий сон. Странно, что я его совершенно забыл… А там ведь были ещё какие-то существа, "чудивища", как их называла Эйби. А попала она в это место как раз через "кроличью нору"…

Из взгляда Заховича ушло изумление, остались только торжественность и что-то похожее на смесь подобострастия и испуга:

— Ну что, до сих пор думаешь, что я не в себе и несу ахинею? Тогда тебе придётся признать, что твоей сестре во сне явилось видение безумного хасида Заховича, а?

Кревану нечего было ответить, он лишь беспомощно развел руками. Смятение боролось в его душе со скепсисом. Он не верил во все эти россказни и в то же время… всё равно не верил. Сумасшествие, похоже, и впрямь заразительно — он едва не поддался магии странного совпадения двух рассказов, но мало ли что случается на свете, и какие сходные видения могут прийти в разные головы в разное время. Фланаган с воинственным видом схватился за стакан и одним глотком осушил его.

— Твоя сестра, Эйби, встречалась с обитателями "простенка"?

Креван едва заметно качнул головой. Эфраим выдохнул и пробормотал что-то вроде "ну, её счастье…"

Кревану происходящее нравилось всё меньше и меньше. Какой-то угрозы, исходящей от псевдохасида он не чувствовал, но тема разговора почему-то действовала гнетуще, ему стало не по себе в этом пабе, в почти полном безлюдии, под мертвенным светом люминесцентных ламп, хотелось выйти на свежий воздух, хотелось домой, в Белфаст, в старую съемную квартиру…

— Слушь, Эф, — в голосе Фланагана явственно поступала мольба, — Мне правда нужно д'мой. Мне вставать рано…

— Не вопрос. — голос Эфраима звучал отстранено, мыслями он был где-то в совсем другом месте. Он почесал переносицу и, не пойми к чему, добавил. — Значит, про входы-выходы ты знаешь, а сущности… Надеюсь, тебя ведёт Творец. — пауза. — Хорошо, поехали.

Он встал и, не дожидаясь Кревана, двинулся к выходу. Будь Фланаган хоть вполовину менее пьяным, от его внимания не ускользнуло бы то, что ни веселушка Салли, ни бармен Бобби так и не появились, а счёта им с Эфраимом никто не выставил. Но Креван изо всех сил старался не отстать от быстро шагающего впереди нового знакомого и над всякими странностями не задумывался. К ещё одной относилось и то, что хотя пили Креван и Эфраим на равных, ноги первого существовали как бы независимо от головы, и чтобы направлять их в нужную сторону требовались нечеловеческие усилия. Второй же будто и не пил вовсе: деловой походкой он проследовал к припаркованному метрах в десяти от "Черного клёна" светлому седану, на ходу выудил из кармана пиджака ключи, распахнул дверцу с пассажирской стороны и, почти что оббежав машину, нырнул на водительское место. Креван кое-как попал в дверной проём и неловко, наискось, завалился на сидение. Захович отъехал, даже не дождавшись, пока пассажир устроится поудобнее, он был сосредоточен на пустынной дороге и всматривался в свет фар так, словно видел в нём что-то помимо чёрного влажного асфальта и мелькающих кирпичных стен. Будь Фланаган хоть вполовину менее пьяным, он бы отметил, насколько нынешний Эфраим отличался от того, изначального. Не осталось ничего от его кривляний, нарочито шутливого тона и весёлости. Задумчивый и встревоженный взгляд, тонкие брови сошлись на переносице, нижняя губа слегка прикушена. Креван же, напротив, расслабился и лениво глядел в чёрное окно, его дыхание становилось всё тише. Он уже практически задремал, когда Эфраим повернулся к нему. Хотя, как показалось Фланагану, в глазах его застыла грусть, лицо вновь озаряла прежняя улыбка:

— Сегодня выдался отличный вечер, а?

Отвечать было лень, поэтому Креван только попытался улыбнуться в ответ и прикрыл глаза в знак согласия.

— Ты отличный парень! А я вообще-то представлял тебя другим. Неважно. Слушай, если встретишь где-нибудь человека, которого зовут Кайл Макгоэн, передавай ему привет от его старого приятеля — Заха Эфры. И да, Кайл о тебе позаботится, будь спокоен…

Захович говорил что-то ещё, но Фланаган уже спал. Ему снились яркий, залитый весенним солнцем луг и ивы, медленно покачивающие ветвями…

Двадцатью минутами позже Эфраим остановил свой "рено", выключил фары и вышел из машины. Креван нипочём не узнал бы в окружающей обстановке его родную Буш Гарденс с аккуратными, похожими друг на друга домиками. Здесь-то вообще не было домов — вокруг царила темнота. Если луна и взошла сегодня на небо, то скрывалась за плотным покровом облаков. Только впереди, в сотнях и сотнях ярдов, различалась ещё более темная, безбрежная громада — океан, глухо и басовито рокочущий в своей темноте.

Постояв несколько минут закрыв глаза и жадно втягивая холодный влажный воздух, доносимый с морских просторов, Эфраим снова залез в машину, завёл мотор, включил печку и подышал на закоченевшие пальцы. Осторожно, боясь потревожить спящего попутчика, открыл бардачок, наугад нащупал там маленький, но довольно яркий светодиодный фонарь. Ещё чуть посидел, одновременно согреваясь и готовясь к выходу в ноябрьскую ночь. "Перестань, дождя нет — и это уже хорошо…" — пробормотал он себе под нос. Наконец, собравшись с духом, вышел из машины. Подсвечивая себе фонариком, он вытащил из багажника спальный мешок, аккуратно уложенный в чехол. Взяв мешок подмышку, Захович сошел с дороги и начал светить по сторонам. Буквально тут же он обнаружил то, что искал. Ярдах в семидесяти на юго-запад, посреди обширной пустоши раскинулись заросли не то каких-то густых кустов, не то низкорослых деревьев. Ивы. Конечно, не те, с которыми повстречался маленький Креван во время семейного пикника, но, несомненно, близкие родственники. Подойдя к зарослям, Эфраим обнаружил, что под ногами хлюпает вода, буквально сразу же вода захлюпала и в туфлях. Хасид вполголоса выругался: очевидно, что его неброские, нодорогие "ланкастеры" от "Church's" по возвращении домой отправятся на помойку. Углубившись в заросли и найдя место посуше, он убедился, что место это не просматривается с дороги. Аккуратно расстелил спальник и вернулся к "рено". Предстояла самая сложная часть операции. Стараясь действовать предельно тихо, Захович исследовал содержимое карманов плаща Фланагана, не обделив вниманием и внутренние. Захович не боялся, что Креван проснётся — для этого имелись некоторые основания, но осторожность никогда не вредила. Найденные кредитные карты, документы и бумажник Эфраим уложил в заранее подготовленный пакет, пакет же бросил на заднее сидение.