– Алиса в курсе, какой у меня аппетит, - улыбнулся Илья.

– Кормите нашего оболтуса? – приподняв бровь, влез отец.

– Он же не котенок… - удивленно пробормотала Алиса.

Валентина Павловна негромко хмыкнула.

– Если попросите, Маргарита Бруновна выдаст вам рецепт его любимого салата, - продолжал Макаров-старший как ни в чем не бывало.

– Если это возможно, - попыталась исправиться Алиса.

– Разумеется, возможно. Вы-то сами что стесняетесь? Илья, ухаживай за дамами.

Справедливости ради, когда отец хотел казаться душкой, ему это даже удавалось. Он точно знал, как надо посмотреть, что сказать и как улыбнуться, чтобы заставить человека, с которым играет, как кошка с мышкой, расслабиться. А потом, уже расслабившегося, разморенного, потерявшего бдительность сцапать в один присест.

Сейчас он благодушно наблюдал за тем, как Илья наполняет Алисину тарелку. И то же самое делал, колдуя вокруг собственной жены, настороженно рассматривающей девочку напротив. Хотя, надо признать, Илья был достаточно напряжен, будто боялся, что сейчас его любимую игрушку попытаются отнять. И казался похожим на насупившегося ребенка, который вцепился в нее обеими ладошками и оценивает необходимость перейти на ор.

Евгений Степанович продолжал что-то неторопливо болтать, почти не глядя на детей, но больше в свою тарелку. Пока не созрел. До того, чтобы слегка долбануть.

– На самом деле, меня не может не радовать тот факт, что рядом с моим сыном появился человек, который, так сказать, своим примером может его вдохновить на что-то большее, чем его обычные занятия – болтаться в подвешенном состоянии и ничего не делать. Вы работаете – для него это должно быть стимулом… Кстати, Алис, вы так и не сказали где…

Она дожевала кусочек курицы, медленно глотнула и посмотрела на Евгения Степановича.

– На АЗС.

– Потрясающе! – выдохнул он и перевел взгляд на сына – издевка читалась и в голосе, и в глазах. – И нравится вам?

– А тебе твоя работа нравится? – резко спросил Илья, вцепившись в вилку, будто та могла его удержать.

– Нравится, сын. И ты это знаешь. Дело жизни не может не нравиться.

– А как быть с теми, кто еще не нашел дела всей жизни? Кто в процессе?

– Если поставлена эта цель, то невозможного ничего нет, - смилостивился Евгений Степанович. – Вот у вас, Алиса, цель есть?

– Да. Окончить университет.

На лице Валентины Павловны нарисовалась искренняя заинтересованность.

– Для чего? – спросила она.

– Но… - Алиса растерялась.

Под взглядами Макаровых-старших она с самого начала обеда ощущала себя даже не кроликом, брошенным в аквариум к удавам. Препарируемая лягушка больше соответствовала ее теперешнему состоянию. Она посмотрела на Валентину Павловну.

«Кто мы против них?» - вспомнилось ей.

– Ну вот окончите, - продолжил Евгений Степанович за свою супругу. – А дальше что? Куда вы пойдете со своим дипломом? Чем будете заниматься? Если говорить о перспективе, разумеется. Вот Илья, к примеру, в будущем возглавит холдинг, как бы ни отнекивался. А вы?

– А мы еще поглядим, возглавит ли холдинг Илья, - процедил сквозь зубы Макаров-младший.

– Или создаст что-то свое, - не слушал его отец. – Гонору и упрямства хватит. Противостоять мне – тоже своего рода цель. Из чувства противоречия уходить из дому, бросать учебу, жить с девушкой с заправки… Как думаете, я прав?

– Так, хватит, - закипел Илья, вскакивая с места. – Мы наелись. Алис!

– Я вам не нравлюсь только потому, что работаю на заправке? – вдруг спросила Алиса, поднимаясь следом за Ильей.

– А я не говорил, что вы мне не нравитесь, - проговорил отец. – Нравитесь. Даже очень. Как самостоятельный элемент. Но вот рядом с ним, - он кивнул на сына, - дисгармония полнейшая. Вы, выросшая в двушке где-то у черта на куличиках при родителях-работягах и без больших перспектив и запросов в этой жизни. И он, не знавший ни в чем отказа ни одного дня в своей жизни, живущий с вами из собственной прихоти и…

Отец не успел договорить. Раздался грохот, заставивший всех присутствующих вздрогнуть. Илья со всей дури долбанул кулаком по столу – так, что посуда подпрыгнула. Он был смертельно бледен, и подбородок его подрагивал от ярости. Глаза потемнели, а ноздри широко и часто раздувались.

– Еще одно слово, и ты очень сильно об этом пожалеешь, - процедил Макаров-младший сквозь зубы. – Потому что я не позволю оскорблять свою будущую жену.

– Что? Уже и предложение было? – с мрачным смехом выдохнул отец.

– А это тебя не касается. Это только нас двоих касается.

– Видите, Алиса, - Евгений Степанович обернулся к замершей девушке. – Это то, о чем я говорил. Все в пику, все по прихоти. Я бы на вашем месте остерегался.

Она не сводила взгляда с Ильи, приоткрыв рот и отчаянно желая проснуться.