Как странно. Их извечная с Ником игра стала игрой в жизнь.

Ему не слабо. Ему никогда не бывает слабо, даже если для этого приходится все разрушить.

Но вот это разрушенное почти лишало его возможности дышать.

Алиса пришла часом позднее. Открыла дверь своим ключом и вошла, чтобы уже в прихожей наткнуться на тяжелый взгляд Макарова.

– Привет, - остановилась она у двери. – Что-то случилось?

– Случилось. Ухажера твоего отваживать пришлось – вот, что случилось, - ответил Илья.

– Какого ухажера? – не понимая, переспросила Алиса и начала раздеваться. – Мама привет тебе передавала.

– Как же так? – не слушая ее, хмуро проговорил он. – Он чего? Под парадной не сидел, что ли?

– Кто сидел, Илюш? О чем ты?

– Логинов, кто! Там медведь его гребанный валяется в кресле… Ты почему его не послала давно? Не видела, что ли, чего он ходит?

– Он брат твой, - пробормотала Алиса, - как же его послать? Всеми разбрасываться – родственников не хватит.

– Да похрен, брат или нет! – вспылил Илья. – Когда на тебя смотрят так, будто раздевают, я как-то о родственных связях забываю, уж прости!

– Ты говоришь ерунду. Что ты придумал?

– Я придумал? Святую невинность корчить из себя прекрати, а! Он и раньше за тобой ухлестывал!

– Может быть, - в ее глазах появилась обида, она вздохнула и близко подошла к Илье. – Я не замечала.

– Зато я замечал! – рявкнул Илья и вдруг понял, что уже не может злиться – запаха ее волос достаточно. Нервно сглотнул и продолжил: - И если тебе… тебе с ним нравится, то лучше так и скажи, чем… Черт, Алька! Нравится он тебе или нет?

– Что случилось? – спросила она, коснувшись ладонью его лица, волос, обняла за шею. – Ты из-за Никиты такой взъерошенный? Не нравится он мне. Вернее, нравится, но совсем не так, как ты думаешь…

– Я нравлюсь больше? – его голос охрип и звучал по-дурацки.

– Очень нравишься, - прошептала Алиса.

– Ладно, тогда пусть живет, - пробормотал он, склонившись к ней и почти касаясь губами ее губ. – Я ревнивая скотина.

Она улыбнулась и поцеловала его.

– Я с тобой. И никуда не денусь.

В тот день он ей поверил. Потому что не мог не верить ей, принадлежавшей ему каждым сантиметром кожи. Подхватил на руки и унес в комнату. Покрывал поцелуями ее лицо, освобождал от одежды, склонялся снова и снова к ее груди, животу, бедрам. Выводил языком и пальцами узоры на ее теле. Любил ее. Не существовал без нее. И ни на минуту не мог себе представить, что это несуществование станет однажды его извечным спутником.

***

К огромному изумлению Алисы Петруня оказался щедр в честь Валентинова дня и милостиво явился на работу на два с половиной часа раньше, чтобы она смогла убежать домой. Улыбаясь удивлению Ильи, с которым он ее встретит, она торопливо взбегала по лестнице. Стараясь не щелкнуть замком, прокралась в квартиру.

Сюрприза не вышло. Единственным живым существом оказался Францевич, вышедший из кухни с обиженным видом брошенного ребенка. Подхватив его на руки, Алиса набрала телефон Ильи и долго слушала длинные гудки.

– Он сказал, когда вернется? – спросила она у котенка.

И получила в ответ многозначительное мурлыканье.

Следующие часа два пробежали незаметно. Салат был нарезан, Францевич накормлен, а сама Алиса, периодически набирая Илью и не получая ответа, продолжила возиться со стеной.

Мурал на высотке – темный, загадочный готический костел, размытый в вечерней дымке – поддавался плохо. В конце концов, усевшись посреди комнаты на пол, она задумчиво рассматривала стену. От этого увлекательного и важного занятия ее отвлек звонок в дверь.

Звонили дважды. Первый звонок был едва слышным, будто промахнулись по кнопке. Но второй – долгий, протяжный, настойчивый – говорил о том, что не ошиблись. Пришли к ним. Илья бы не звонил.

На пороге стояла Валентина Павловна – в короткой белой шубке, шляпке с широкими неровными полями. И мяла в руках свои перчатки, хотя лицо казалось безмятежным.

– Добрый вечер, Алиса, - проговорила она. – Илья дома?

– Здравствуйте, - сказала Алиса, отходя в сторону. – Ильи еще нет. Вы проходите.

Перспектива остаться с Валентиной Павловной наедине совсем не радовала, а примчавшийся на голоса Францевич так же едва ли мог спасти положение – первым делом он принялся охотиться за кисточкой шнуровки на сапогах гостьи.

– Вы завели кота? – осведомилась она, не разуваясь и озадаченно разглядывая разодранную почти в клочья стену – местами обои пристали намертво, а пройтись по ошметкам шпателем ни Илья, ни Алиса еще не удосужились.

– Его Францевич зовут, - улыбнулась Алиса и, спасая сапоги, взяла котенка на руки.