— Ты уверена, Танис, что это та Ида, про которую шепчется весь дворец? — она подошла ко мне пружинистым шагом и остановилась на расстоянии вытянутый руки.

— Да, Госпожа, это она, — поддакивает Танис.

— Я не верю, что наш Принц мог позволить себе выбрать в любовницы такое убожество, — она скривила красиво очерченные пухлые губки и поморщилась, — фу, мне даже смотреть на нее противно, как к ней можно прикасаться? Она же видимо чем-то больна, раз от нее пахнет тухлыми отходами.

После этих слов мой рассудок помутился. Я знала, что мне уже нечего терять, и поэтому решила, что если мне и предстоит сегодня умереть, то я не позволю больше унижать себя. Я сокращаю между нами расстояние и, качнувшись, делаю шаг к ней. Замираю лицом к лицу и выдыхаю ей в нос весь тот смрадный запах, что был у меня внутри.

— А-а-а! — завизжала Принцесса во всю глотку, я даже гланды успела ее рассмотреть, такие розовые, ровные.

— Желаю тебе, мразь, сгореть в аду, и чтобы твои кишки на вертеле крутили черти, а твое ровное красивое лицо от жара покрылось волдырями, но ты бы не сдыхала, а мучилась и корчилась в агонии вечно, гори в А-ДУ!

Я выкрикивала эти слова уже во все горло. Меня держали по обе стороны тетки, которые вели сюда.

— Будьте вы прокляты! — внутри бушевала агония. Мозг плавился от ненависти и отчаяния.

— Убейте ведьму, убейте! — визжала Принцесса.

На миг все замерло вокруг. Сквозь крики и общий уличный гул я услышала свист разрезаемого воздуха и подняла взгляд в ту сторону, откуда он исходил. Мне прямо в грудь летела выпущенная из арбалета стрела. Страж, сделавший выстрел, опустил оружие и теперь стоял и скалился, глядя в мою сторону.

Я только и успела, что напрячься всем телом, ожидая удара. Зажмурила глаза и…

— Лейя, я люблю тебя, — голос Алея и слабый толчок в грудь.

Открываю глаза и встречаю взгляд лазурных глаз.

«Не-е-е-ет!» — разеваю в немом вопле рот и, вывернув запястья из лап этих убогих тварей, обхватываю ладонями лицо юноши.

— Але-е-е-ей! — рыдания рвутся наружу, и я задыхаюсь ими не в состоянии протолкнуть сквозь скованное спазмом горло. Слезы застряли в груди и распирали ее в разные стороны, грозясь выломать ребра наружу. — Алей, прости, прости, — поцелуями царапаю его щеки, подбородок, потрескавшимися и покрывшимися коркой губами продолжаю шептать: — Я люблю, люблю тебя.

Парень сжимает мою талию.

— Прости, — хрипит он, и его взгляд становится стеклянным.

Я чувствую, как боль пронзает мое нутро, и только тут опускаю глаза. Ярко-алое пятно растекается на наших одеждах. Губы предательски начинают дрожать, когда колени Алея подкашиваются, и я не удерживаю парня, отпускаю его. Острие стрелы, словно тонкая иголка, выскальзывает из-под моих ребер, и оттуда фонтаном бьет красная кровь. Я в шоке смотрю на эту картину и прижимаю ладонь к груди, пытаясь заткнуть прохудившуюся кожу. Но красная жидкость ищет выход и, не останавливаясь, продолжает вытекать меж пальцев.

Чувствую, как в глазах все темнеет, люди и здания сливаются в одно сплошное пятно. Так больно внутри и одиноко. Я так не хочу умирать.

— Не-е-е-ет... — хриплю я и падаю навзничь, захлебываясь собственной кровью.

— А-а-а-а-а! — хватаю ртом воздух и резко сажусь в кровати.

Глава 21

Меня колотил озноб. Я провела ладонью под грудью, проверяя, нет ли там крови. Сердце трепыхалось так, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет наружу. Двумя ладонями я схватилась за шею сзади и заревела в голос. Слезы нескончаемым потоком лились из глаз. Я опрокинулась на спину и застонала вслух. Перекатилась на бок и подтянула колени к подбородку вместе с одеялом, обхватила их руками и уставилась в одну точку, прислушиваясь к звукам в комнате. За окном бушевала непогода, как будто вторила моему состоянию внутри. Меня отпускало из своих вязких пут сновидение, и теперь в груди бушевал необъятный океан противоречивых волнующих эмоций. Они захлестывали меня с головой, раздирая, расщепляя мою истерзанную за две недели ауру.

Боженьки, сколько это будет продолжаться?

Мне казалось, что, если еще хоть один раз я увижу этот сон, мне придется обратиться к нормальному специалисту, а не бегать по магам и колдунам вместе с Катькой, ища в этих сновидениях какой-то смысл. Конечно же, меня, скорее всего, отправят в дурку, на стационар, исправлять это гребаное падение со стула на корпоративе медикаментозным вмешательством.

Дождь усиливался. Надвигалась гроза. Сегодня синоптики передавали «штормовое предупреждение», и как ни странно, прогноз оказался верным, не как всегда. За этими размышлениями я начала успокаиваться, и глаза стали как-то сами собой закрываться.

— Лейя, прости, — и стеклянные лазурные глаза передо мною.

Я дико визжу и в холодном поту снова вскакиваю с кровати, запутавшись в одеяле. Я, как сумасшедшая, начала вырываться из него наружу.

— Ангел, — рыдаю в голос, — прости, прости!

Сдираю с себя теплый махровый халат, оставшись в тонкой шелковой пижаме. Метаюсь по комнате, будто запертая дикая фурия. А в груди одиночество и тоска черной дырой разъедают нутро, оставляя за собой кровоточащие рваные края, ползут дальше, норовя пробраться выше. Хватаюсь за горло от того, что кислорода мало. Я задыхаюсь в душном тесном помещении.