Рвотные позывы скручивают меня, и я трясусь от того, что сдерживаю их всем телом.

Элат, закончив свои дела, наконец-то отталкивает мое уставшее тело, и я заваливаюсь на бок. И из меня тут же начинает выходить все то, что не усвоилось. Кровь вперемешку со спермой испачкали ковер, но мне на это глубоко плевать. Теперь, когда я стала свободной, осознала все то, что сейчас происходит во мне. Кровь продолжала течь изо рта тонкой струйкой. Я попыталась сглотнуть, но, ничего не почувствовав, оставила эту затею. Приложила ладонь ко рту. Чувствительности ноль. В груди расплылся черной дырой страх, и слезы отчаяния снова брызнули из глаз. Поднимаюсь на ватных ногах и даже не знаю, откуда беру силы, чтобы идти, делаю в сторону двери осторожные шаги.

— Алея я опоил, — слышу в спину голос Элата, — завтра он даже не вспомнит о том, что было сегодня в гостиной. А теперь можешь идти.

Я мысленно сыпала столько проклятий на голову Принца, что мне кажется, он прямо сейчас должен уже гореть в аду. Но повернуться к нему лицом и проверить, не случилось ли это чудо, у меня не было сил. Ссутулив спину, я еле доползла до комнаты, но так до кровати и не дошла, потому что упала и потеряла сознание в тот момент, когда за моей спиной тихо хлопнула дверь.

Пробуждение было одно из самых неприятных.

Во-первых, я не могла разлепить глаза и посмотреть на тех людей, что меня болезненно треплют за плечи. Во-вторых, я до сих пор не могла почувствовать язык внутри рта. Но зато я прекрасно чувствовала, что мое лицо надуто, как воздушный шарик. Дернула предплечьем, пытаясь оттолкнуть приставучие руки, но меня крепко держали, ни на миг не ослабевая хватку.

— У, какая дикая, ты посмотри, — раздался женский голос у меня над головой.

— Ну, это не надолго, — отвечает ей другой уже голос.

Меня подхватываю под мышки.

— Но теперь хоть самим тащить не придется, сама сможет ногами передвигать.

— Куда... куда вы меня тащите? — чуть шевеля губами и онемевшим языком, спрашиваю женщин.

— Знамо дело куда, на двор, — отвечает одна из них и подталкивает меня в бок.

— Дайте… — я снова дернулась, пытаясь высвободить руки, но все безрезультатно.

И тут во мне проснулось какое-то внутреннее противостояние данной ситуации, не понимание того, что вообще эти женщины делали в моей комнате и куда сейчас тащат меня.

В горле все саднило, и мне делалось совсем нехорошо, от вчерашних воспоминаний. Элат сказал, что казнит меня сегодня, значит, скоро я умру. Или все же я умру сейчас? Но почему инстинкт самосохранения не хочет принять все это как данность, зачем ищет какие-либо лазейки, пытаясь подсунуть мне в мысли любую возможность избежать наказания? Почему не хочет принять то, что в этом мире я просто как жертвенный ягненок — когда захотел, тогда убил, когда захотел, тогда приласкал. Внутри все цепенело от страха перед неизвестностью. Почему же эти женщины молчат? Неужели тут все бездушные твари, и им безразлична чужая жизнь? Активно промаргиваю надутые веки. Не могу идти вслепую, незнание сжирает изнутри, лишая рассудок последних крупинок здравых мыслей.

После усердной работы веками в узкие щелочки прорвался дневной свет, слепя глаза. Мы уже спустились в холл, но тетки, не задерживаясь здесь ни на секунду, пересекли просторную комнату и направились к задней двери. Я еле поспевала передвигать ногами, чтоб не отставать от них.

— Разойдитесь, — шикнула та женщина, что шла справа от меня.

Чей-то шепот заставил меня встрепенуться и поднять голову. Сбившаяся в кучу стайка слуг стояла у нас на дороге, они вжимались в стену, с ужасом глядя на нас. Я скользнула по их лицам быстрым взглядом, но когда заметил слезы в их глазах, отвернулась и закусила бесчувственную губу зубами, сжимая сильно, так чтобы ощутить боль.

Скрипнула дверь, и меня грубо толкнули на улицу. Не удержавшись на ногах, я полетела вперед, стёсывая ладони, глубоко обдирая кожу, и от того, что не успели зажить еще вчерашние раны, из порезов просочилась кровь. Я всхлипнула надрывно и попыталась подняться с земли. У меня это получилось не с первого раза. Я стояла, пошатываясь и не чувствуя ног, голова ужасно кружилась.

— Зевс Всемогущей Небожитель, кто это? — звонкий голос Принцессы прорвал повисшее немое молчание во дворе.

Я подняла на нее глаза и посмотрела в упор, вкладывая во взгляд столько ненависти, сколько сейчас у меня клокотало внутри.

— Вот я же говорила, — послышался голос Танис из-за спины Принцессы, а через мгновение она и сама показалась. — Вы посмотрите, Ваше Высочество, какая дерзкая эта дрянь.

Принцесса, чуть повернув в ее сторону голову, шикнула и медленно повернулась ко мне. Большей ненависти я еще никогда в своей жизни не встречала. Скрыть эту льющуюся из ее ярко-голубых глаз враждебность мне даже не помогли глаза-щелочки. Ни разу на меня не смотрели с таким обжигающим ледяным отвращением. Казалось, я вдруг превратилась в отвратительную крысу, приносящую в людские дома страшные болезни и вызывающую омерзение и презрение.