— Ну его, этого Плотникова, — продолжал Миша. — Давай выпьем.

С ближайшего стола он ухватил два пластиковых стакана, попросил их наполнить и развернулся к Вике.

— На брудершафт, — произнес он, широко улыбаясь. Но улыбка сразу поблекла, когда он увидел, что Вики нет рядом. Обиженно пожав плечами, он опрокинул в глотку сразу полстакана и скорчил недовольную гримасу — вино оказалось крепким.

Вика расталкивала локтями людей, оживленно перемещающихся от одного столика к другому, протискиваясь между чьих-то потных тел, слыша вслед сальные шуточки и раздраженно огрызаясь в ответ. Она чуть не плакала от обиды и злости: вдруг губернатор действительно решит прислать Хачемукова? А сам уже подлетает к Италии? Тогда все напрасно — и смерть Войшелова тоже. Вика вспомнила как редактор сообщила им о гибели Альберта Станиславовича. На лице Анастасии Михайловны не было ни кровинки, глаза заплаканы, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Да и коллеги чувствовали себя немногим лучше: хотя Войшелова мало кто любил, известие о его ужасной смерти произвело на коллектив тяжкое впечатление. Особенно на Вику, — ведь в гибели экономического обозревателя была косвенно виновата и она. Однако позволить себе такую роскошь, как мучиться угрызениями совести, журналистка не могла, — если она будет ужасаться каждому трупу, который будет оставлять на своем пути Ниса, ни на что другое у неё не останется времени. Тем более, что когда первый шок прошел, она поняла, что не так уж она и чувствует себя виноватой, — в конце концов, она же не знала, что Ниса выберет столь радикальный способ решения проблемы. Да и вообще, Войшелов и вправду был не особо приятным человеком, мир его праху.

На праздник урожая, она теперь пошла без проблем, — Анастасия Панчук находилась в такой прострации, что согласилась легко. Кое-кто из коллег может и зыркнул на Вику осуждающим взглядом, — дескать, труп еще остыть не успел, а она торопится использовать трагедию в своих целях. Однако мнение сослуживцев было последним, что волновало сейчас Вику, — проталкиваясь сама не зная куда, она боялась, что и эти усилия могут пойти прахом. И тогда ей придется завидовать легкой и быстрой смерти Войшелова.

В раздумьях она налетела на что-то твердое и в сердцах выругалась.

— Вика, это ты? — послышался удивленный голос. Она подняла глаза, — перед ней стоял Сергей Айпеков, оператор с муниципального канала «Южгородчина». В руках он держал штатив с камерой, о которую и ударилась Вика.

— Куда мчишься? — рассмеялся он.

— Извини, Сережа, — через силу улыбнулась Вика. — В этой толпе я уже на всех кидаюсь.

— Да уж, здесь и вправду озвереешь, — кивнул в ответ здоровяк-оператор. — Я сам тут с восьми утра, прикинь каково мне? Да еще и солнце припекает.

— А ты с кем здесь? — поинтересовалась Вика.

— С Мариной, — Серега поморщился. — Вот, кстати, и она.

— Се-е-режа-а! Ты где-е-е? — послышался громкий голос и из толпы вынырнула Марина Кузнецова, — неопределенного возраста крашеная блондинка. — Привет, Вик! — та машинально кивнула. — Сережа, где ты пропал, я тебя везде ищу!? — На лице тележурналистки выступили красные пятна, отображавшие крайнюю степень волнения.

— Отошел кваску хлебнуть, — раздраженно пожал плечами Сергей, раздосадованный, что его оторвали от общения с Викой.

— Какой квас?!! — взвизгнула Марина. — Быстро, камеру и ноги в руки! Там Плотников интервью дает!

— Где?! — выдохнула Вика, её глаза засветились надеждой.

— Да здесь, совсем рядом. Идем скорее!

Оператор подхватил штатив и, бросив виноватый взгляд на Вику, поспешил за тележурналисткой, нырнувшей в толпу, словно худосочный дельфин в море. Вика бежала за ними, все её существо переполняли надежда и… страх. Ей нужно подобраться к Плотникову как можно ближе, чтобы завладеть хоть какой-то частицей его тела или предметом одежды. Но, как это сделать незаметно или хотя бы так, чтобы не выглядеть сумасшедшей перед окружающими? Впрочем, она была готова пойти и на это, но подпустит ли её охрана? Такие мысли обуревали Вику, пока она проталкивалась вперед, стараясь не упустить из виду маячивший впереди штатив с камерой.

Губернатор обнаружился в тенистом уголке, в стороне от общей толчеи. Это был невысокий худощавый мужчина лет сорока, с темными, начавшими редеть волосами. Хотя он и находился в тени, его лицо было красным, со лба ручьями лился пот, который Плотников то и дело промокал желтым платком. Вика перевела взгляд на почти пустой стакан стоявший на столике позади губернатора и, несмотря на серьезность момента, усмехнулась, — пристрастие губернатора к выпивке, было хорошо известно всем, кто более или менее тесно соприкасался с краевой администрацией. При этом он считался перспективным политиком, недолгое время проработавшим в Москве и теперь всячески подчеркивавшим свой «столичный» стиль работы.

Рядом с губернатором скучало несколько человек в дорогих костюмах, — замы и прочие чиновники рангом пониже. Тут же Вика увидела пару бритоголовых парней, чутко ловящих каждое движение рядом с губернатором. Нет, сейчас не время.

Перед Плотниковым стояло несколько микрофонов, со всех сторон щелкали фотоаппараты, нацеливались дула телекамер. Губернатор же заливался соловьем.

… участие в амстердамской конференции стало — я не побоюсь этого слова — настоящим прорывом года. Представители администрации Южгородского края подписали около сотни соглашений, ряд европейских фирм оказались заинтересованными в потенциале края, достигнута договоренность о новом притоке инвестиций. Должен сказать, что многие европейские инвесторы понимают бесперспективность политики санкций и сейчас рассматривают возможности для полноценного возобновления…

Он говорил еще много чего, но Вика не слушала, положившись на включенный диктофон. После каждой поездки за границу губернатор твердил об очередном «прорыве», так, что весь край давно должен жить, как минимум, не хуже той же Голландии. Вику больше интересовало, как поближе подобраться к губернатору, хотя она решительно не представляла, что ей делать дальше. Поцарапать его? Вырвать клок волос? Поцеловать, наконец? Варианты, один нелепее другого мелькали в её голове, в висках стучала кровь, перед его глазами все плыло. Вике казалось, что она вот-вот скончается от разрыва сердца, — вот только и мертвую Ниса сможет призвать её к ответу. При мысли об этом Вика почувствовала, как у неё подкашиваются ноги.