— Хреново, Саша, — скривился император. — Как я понял, семьи других колдунов взять так и не удалось?

— Не удалось. — Цесаревич опустил голову. — Они явно заранее готовились к полной эвакуации, канцелярские не замечали каких-либо приготовлений к побегу, а у Вострецовых что-то сорвалось, пошло не по плану, вот и… Ничего, никуда колдуны от нас не денутся, особенно со своими семьями.

— Ты в этом так уверен, Саша? — хмыкнул Владимир Николаевич и, так и не дождавшись от племянника ответа, продолжил: — Может, дать им возможность уйти и обосноваться на новом месте? А уж потом спокойно, не торопясь и без всяких там истерик, по тихой грусти, их найти и кончить? Вместе с семьями… При таком раскладе нам даже Святослав ничего предъявить не сумеет.

Цесаревич опять ничего не ответил, но в этот раз посмотрел на отца, оставляя за ним право на принятие столь важного решения. Император думал не долго:

— Учитывая, что основной целью церковных колдунов все же является Алексей, нам подобная фора по времени вполне подходит. Саша, звони Пафнутьеву, пусть режим повышенной боевой готовности со своих людей не снимает, но предупредит их о том, что в случае возникновения… осложнений работать они должны аккуратно.

— Сделаю, отец, — с готовностью кивнул цесаревич.

— И еще, Саша… — продолжил император. — Хватит мне из себя страшилку строить, пора и тебе в полной мере характер проявить. Когда приедет Пафнутьев, пропесочишь его самостоятельно. Правда, в моем присутствии — хватит уже своим дружкам потакать. Развели, понимаешь, панибратство! Понял?

— Понял, — опять кивнул тот и заметил, с каким одобрением к последним словам старшего брата отнесся Владимир Николаевич. — Отец, надо бы усилить охрану Бутырки, не дай бог, церковные колдуны еще решат за семью Вострецова отомстить… — Император одобрительно кивнул. — Кроме того, для всех младших Романовых предлагаю объявить каникулы в лицее до конца недели, пусть, от греха, дома посидят. А я сейчас же переговорю с Лебедевым, чтобы ко всем младшим родичам были приставлены бойцы «Тайги».

— Принимается, — дружно заявили остальные.

— Мифа! Они семью мою убили! — орал Вострецов. — Чего вы сидите? Пошли Романовых мочить!

— Витя, успокойся, — участливым тоном ответил Тагильцев. — Ты сам отчасти виноват в произошедшем, именно ты не успел к своей семье и не вывел ее из дома.

— Я ногу подвернул в этих ваших подвалах! — продолжал орать Вострецов. — Вот и не успел! А вы все отказались мне помогать! У меня же мать неходячая!

— Все остальные как-то справились, — тем же участливым, но твердым тоном продолжил Тагильцев. — Да и сын твой, похоже, жестко канцелярских спровоцировал. Вот те и… А нам свои семьи, Витя, надо как-то из Москвы вывести. И не только вывезти, но и на новом месте разместить.

— Значит, вы не со мной? — На чуть не плачущего Вострецова было больно смотреть. — Да пошли вы! А еще братьями назывались! — Он, заметно хромая, направился на выход из комнаты.

Все остальные беглые колдуны так же, как и Тагильцев, смотрели вслед Виктору с сочувствием.

— Стой, Витя, есть для тебя информация, раз уж ты все для себя решил, — сказал Мефодий и громко вздохнул.

— Чего еще? — уже открывая дверь, спросил тот.

— Говорят, виновника всех наших бед Романовы в Бутырке спрятали, — хищно улыбнулся Тагильцев. — Если надумаешь… будь осторожен, его явно «Тайга» страхует.

— Вертел я эту «Тайгу»!.. — Вострецов громко хлопнул дверьми.

Из Бутырки я «откинулся» только в среду вечером:

— Все, царевич, хватит массу давить и казенные харчи переводить, тебя освобождают и вызывают к царственному деду, — заявил мне Кузьмин, в очередной раз безо всякого спроса зайдя ко мне в камеру. — Основная опасность, грозящая тебе, похоже, миновала. По крайней мере, мы все на это надеемся.

— Какая еще опасность? — не понял я. — Вы что, в Бутырке меня от самого себя надежно спрятали, чтоб я с Дашковыми ничего не сделал? Так я и не собирался…

— Все узнаешь в Кремле, — ухмыльнулся он. — Там тебе государь с цесаревичем дадут полный расклад по сложившейся ситуации.

— Хорошо, — кивнул я и вышел из камеры вслед за колдуном. — Мне телефон-то хоть вернут?

— Телефон уже у Прохора, — бросил он. — Твой любимый воспитатель нас внизу ждет, все жданки съел…

И действительно, Прохор стоял за воротами тюрьмы, около одной из четырех «Волг». И не один.

— Иван, что за херня? К чему этот кортеж, да еще и три колдуна в сопровождении? — остановился я и уставился на Кузьмина. — Чтоб я по дороге не сбежал?

— Царевич, не выеживайся! — поморщился он. — Чтоб ты не сбежал, достаточно и одного меня, так что не строй на свой счет вредных иллюзий! У меня приказ, отданный лично твоим отцом, который не терпит двойного толкования. Ты поедешь по-хорошему, или… — Мое сознание чуть поплыло, а колдуны, стоявшие в компании Прохора, заметно напряглись.

Накинув на себя уже на автомате колокол, я с трудом, но отстроился от воздействия Ивана:

— Куда прикажите присесть, господин Кузьмин? — скрежетнул я зубами.