— Да пошли вы оба! — великий князь сжал кулаки и сделал шаг назад. — Я своих не брошу!

— Видит бог, я этого не хотел… — Кузьмин погасил молодого человека, повернулся к изуродованной «Волге» и крикнул внутрь салона: — Петрович, чего расселся, как на именинах? Помогай воспитанника своего грузить, он ехать отказался…

— Прощай, Витя! — прошептал Тагильцев, наблюдавший за боем из окна лестничного пролета одного из домов, и перекрестился. — Ты сам сделал свой выбор, а нам семьи свои от Романовых спасать надо. Обещаю, что твоя жертва не будет напрасной, друг! Спасибо за этот бой, Витя! Ты показал, что мы слишком расслабились и впали в грех гордыни, привыкнув иметь дело с обычным человеческим материалом, а не с подобными Кузьмину спецами с боевым опытом. Я обязательно это учту при дальнейшей подготовке братьев. Прощай!

Чуть ссутулившаяся фигура исчезла из оконного проема…

— Таких доказательств невиновности Алексея тебе достаточно, Фрол? — император смотрел на свояка. — Можешь к этому ко всему присовокупить и слухи о некой спецоперации Тайной канцелярии, в результате которой был снесен дом на окраине Москвы. Слышал уже?

— Да, Коля, слышал, — кивнул князь Дашков и перевел вопросительный взгляд на сестру.

— Фрол, как это ни прискорбно, но все обстоит именно так, как описал мой муж, — вздохнула императрица. — Я, как и обещала, лично все проверила. Кроме того, в моем присутствии Алексея допросили с пристрастием. Уверяю тебя, возможности сказать неправду у него не было. — Она передернула плечами и поморщилась. — Меня саму до сих пор потряхивает…

— Что ж… — поднялся с дивана князь Дашков, поклонился и принялся виниться: — Ваши императорские величества, в первую очередь я нижайше прошу прощения у вас за свои недостойные подозрения, касающиеся его императорского высочества Алексея Александровича! Во вторую — хотелось бы узнать размер виры за подобное поведение и порядок извинений перед Алексеем Александровичем. А в третью — хочу попросить отозвать ваших цепных псов из Тайной канцелярии, которые третий день терроризируют меня и мою семью бесконечными допросами!

— Сядь, Фрол, — раздраженно бросил император. — Не на официальном приеме. — А когда родственник опустился в кресло, продолжил: — Во-первых, мы с Машей твои извинения принимаем и в свою очередь хотим извиниться перед вашим родом за невольно доставленные неприятности. Извинения принимаешь, Дашков?

— Принимаю, — буркнул тот.

— Отлично! — удовлетворенно кивнул император. — Идем дальше по списку. Ни о какой вире не может идти и речи, твой род и так пострадал в результате всех этих событий, а перед Алексеем просто извинишься, он, насколько я знаю, про вас и думать забыл, тем более внук, как никто другой, понимает, что ваш род вместе с ним элементарно подставили означенные мною выше лица. Алексей, кстати, скоро будет здесь. Теперь что касается Тайной канцелярии. — Он нахмурился. — Фрол, мы всех своих, кто знал о вашем конфликте, проверили по три раза, значит, с большой долей вероятности можно утверждать, что утекло у тебя. Из этого следует, что в произошедшем косвенно виноват кто-то из твоего рода. И мне бы очень хотелось знать, кто именно. — Император нахмурился еще больше. — Так что Тайная канцелярия продолжит свою работу.

Князь Дашков расстроенно посмотрел на императрицу, которая, впрочем, продолжала сидеть с невозмутимым видом. Тут отрылась дверь, и в кабинете императора появились трое: великие князья Владимир Николаевич, Александр Николаевич и Николай Николаевич. Поздоровавшись с князем Дашковым, они вопросительно уставились на хозяина кабинета.

— Фрол Федорович больше не держит зла на Алексея, — усмехнулся тот. — Зато теперь он обижается на нас с вами за канцелярских следователей.

— Дядька, так надо… — с улыбкой развел руками цесаревич. — Установить источник утечки информации мы просто обязаны, во избежание, так сказать…

— Да понял я уже, Шурка, что с живых вы с нас не слезете… — отмахнулся Дашков. — Скорее бы все это закончилось, и так в свете уже слухи поползли, что мы из Москвы сбежали. А на фоне того, что все наше младшее поколение в лицей перестало ходить, да и ваше тоже… — он многозначительным взглядом обвел всех присутствующих. — Маша, чего хоть говорят-то? А то мои бабы по телефону теперь мало с кем общаются, знают, что вы все прослушиваете…

— Фрол, — усмехнулась императрица, — думаешь со мной кто-то из света станет обсуждать дела моего рода? Как и твоего тоже? Так, болтают разное… Знают, что-то происходит, но все ограничивается разными предположениями, не имеющими к реальности никакого отношения. Вон, у племянника поинтересуйся, — она кивнула в сторону старшего сына, — ему каждое утро свежая сводка светских слухов на стол ложится.

— Как и тебе, Маша, — теперь уже усмехнулся Дашков. — Шура, поделишься?

Ответить цесаревич ничего не успел — без всякого стука в дверях появился адъютант, который сказал:

— Государь, прошу прощения, но вопрос не терпит отлагательств, — он многозначительно замолчал.

— Говори, — махнул рукой император, прекрасно зная, что, если бы этот вопрос ни в коем случае нельзя было озвучивать при князе Дашкове, Анатолий дал бы понять.

— Государь, на кортеж великого князя Алексея Александровича было совершено нападение. — Все вскочили, а адъютант таким же ровным тоном продолжил: — Передали, что сам великий князь не пострадал, машину с ним дворцовые подхватили по дороге, и скоро они будут в Кремле. Пафнутьев в курсе и уже выдвинулся на место нападения.

— Спасибо, Толя, — спокойно кивнул император, и за адъютантом закрылась дверь.

Заверещал телефон в кармане сжавшего добела кулаки цесаревича.

— Пафнутьев, — сообщил он отцу.

Зазвонил аппарат и у великого князя Владимира Николаевича:

— Орлов. Коля, нам же полиция там не нужна?

— Нет.

— Понял.

Пока Романовы занимались своими делами, Дашков под локоток отвел в сторону императрицу:

— Машенька, будь хорошей сестренкой, замири меня со своим внуком! Слишком уж он у вас беспокойный какой-то, а мы уже устали в страхе жить…