Являясь единственным ребёнком в семье, я многое умела, благодаря папе. Могла без проблем срубить дерево, вбить гвоздь, что-либо починить. Отец всегда хотел сына. А сколько было походов, ночей на природе, в палатке! И ворчание мамы на следующий день, что её красавишну искусали. Ну, не выросла из меня принцеска! Только пацанка.

И по иронии судьбы я здесь, на отборе.

Конечно же девчонки начали канючить, что собирать ветки не для их нежных ручек, но, к счастью, на помощь подоспела магия Катрины и Давины, которые без лишних вопросов сделали то, что не могли другие. Карен фыркала и всё больше становилась похожей на жабу. Она явно злилась, что упустила возможность проявить себя. Усмехнулась: вот кто не может спрятать эго, так и выпирает.

Через несколько минут мы сидели возле костра, уплетая бутерброды, запивали соком и весело болтали обо всём и ни о чём. Мне впервые понравилось в Иннотентии. Никогда ранее не была в компании, состоящей только из лиц женского пола. Не получалось у меня дружить с девушками.

— Я очень рада, что ты смогла нас вытащить, Аннет. Ты неплохо выделяешься среди всех,

— улыбнулась Диана, и я зарделась от такой лестной похвалы. — У тебя есть лидерские способности.

— Брось, если не ты, Карен явно убедила бы всех, что я замышляю что-то ужасное. Наверное, собираюсь превратить вас в летучих мышей, — рассмеялась я, а Карен скривилась. — Расскажешь о себе?

— Нам всем стоило собраться в первый же день, но лучше поздно, чем никогда, верно? — Диана скромно опустила голову. Она занервничала и не знала, с чего начать. — Как я говорила, меня зовут Диана, мне недавно исполнилось шестнадцать лет… Я родилась и выросла в Иннотентии, в семье крестьянки-матери, которая давно хотела выдать меня замуж. Засиделась я в девках — мои родители рано поженились: матери было тринадцать.

Для жительниц другого мира, где семью заводили не раньше восемнадцати, а то и до тридцати не торопились, услышать это было дико. Я видела удивлённые лица Давины, Пелагеи, Элис, и даже Карен не осталась равнодушной, издав какой-то странный гортанный звук. Одна Катрина сидела молча, в упор глядя на рассказчицу.

Диана повествовала нам о приключениях в Иннотентии, о том, как мечтала встретить дракона и защитить деревню от зла. Она сообщила нам, что дети для неё не главный приоритет, и что жить ей всегда хотелось для других.

— Я знала, что существуют иные миры, старалась учиться, но в нашей деревне к девушкам, что изучают грамоту, относятся хуже, чем к ведьмам. Но я всё равно продолжала познавать всё то, что, мне казалось, когда-то пригодится в жизни.

— И правильно делают, — фыркнула до этого время молчавшая Катрина.

— Почему? — удивлённо пискнула Пелагея. Среди нас она казалась самой младшей.

— Потому что высшие знания должны быть доступны только для знати, для королевы и для фрейлин. Остальные девушки не должны выделяться. У них своя цель: продолжать род. Королева и фрейлины лишены этих возможностей, если хотят защищать свой народ. Каждый должен чем-то жертвовать, иначе вся система Иннотентии, создаваемая веками, рухнет в один короткий миг.

— И что ты выучила? — я проигнорировала пламенную речь Катрины.

Не согласилась с ней. Все имеют право выбрать самостоятельно, чего они хотят от своей жизни. Иначе, в чём смысл?

— Арифметику, астрономию, грамоту, и очень хочу продолжить обучение. Если стану правительницей, то открою школы для девушек, — мечтательно лепетала Диана, а затем резко прервалась: — в один прекрасный момент ко мне пришёл Лодмунд, пригласив меня поучаствовать в состязании. Мать не обрадовалась, но не смогла возразить королеве.

История Дианы была по-своему удивительна, и тогда я, увлекшись непринуждённой беседой, поведала о себе: о том, что всегда была искательницей приключений, что попала в Иннотентию случайно, открыв не ту дверь. Рассказала и об учёбе в моём мире, и о технике, о которой Диана не знала, но с восторгом и замиранием сердца слушала. Умолчала лишь о Дмитрии. Другим о нём знать не стоило.

— Ты вряд ли очутилась здесь случайно. Тебя, как и остальных избрала Шенна, — Катрина сверкнула глазами, посмотрев на меня. От этого взгляда стало не по себе, но я вновь промолчала.

Если честно, Катрина пугала. Не удивлюсь, если она станет королевой. С таким характером, только миром править, ей богу!

Давина, видимо почувствовав накаляющуюся обстановку, заговорила, переведя внимание на себя. Я, в принципе уже знала о ней, и поэтому наблюдала за реакцией девушек. Катрина насупилась, но ничего так и не сказала.

— Мне двадцать два, и немного неуютно, что я, похоже, старше всех. Воспитывалась в приюте, и даже не знаю своего настоящего дня рождения. Мои родители оставили меня в корзинке на пороге детдома ночью очень жаркого лета, — никто и слова пискнуть не мог: все напряжённо смотрели на неё, и даже увидела жалость в глазах Дианы, Элисы и Пелагеи. Да уж, не позавидуешь. — Поступила на журфак, собиралась работать журналисткой. Простая и местами скучная жизнь, — Давина говорила отстранённо, холодно. Я так и не смогла понять больно ли ей делиться с нами своей непростой жизнью.