– Так чем я могу быть вам полезен, господин капитан?

– Я хотел бы поговорить с графом де Шарни.

– Его нет.

– Тогда с графиней.

– Ее тоже нет.

– Где они?

– Уехали сегодня утром.

– Куда?

– В свое поместье Бурсон.

– А, черт!
– выругался Питу.
– Это же их я встретил в Даммартене, они ехали в той почтовой карете... Эх, знать бы! Но Питу не знал и разминулся с графом и графиней.

– Друг мой, - крайне обходительным тоном вступил в разговор Жильбер, - а не могли бы вы, раз уж ваши хозяева отсутствуют, дать нам кое-какие сведения?

– Прошу прощения, сударь, - тотчас откликнулся привратник, по привычке почуявший важную персону в человеке, говорящем с такой мягкостью и обходительностью. Он открыл ворота и прямо в подштанниках, держа в руке бумазейный ночной колпак, поспешил к дверце кареты доктора, дабы, как выражаются слуги, получить приказания.

– Что вы желаете, знать, сударь?
– осведомился он.

– Друг мой, не знакома ли вам молодая девушка, в которой граф и графиня принимают участие?

– Мадемуазель Катрин?
– уточнил привратник.

– Совершенно верно, - подтвердил Жильбер.

– Да, сударь. Их сиятельства граф и графиня дважды принимали ее и неоднократно посылали меня справиться, не нужно ли ей чего, но бедняжка барышня, хоть я и не думаю, что она и ее богоданный сынок богаты, отвечала, что ни в чем не нуждается. При словах .богоданный сынок. Питу не смог удержаться и горестно вздохнул.

– Дело в том, друг мой, - объяснил доктор Жильбер, - что отец мадемуазель Катрин сегодня был ранен на Марсовом поле, а ее матушка госпожа Бийо лежит при смерти в Виллер-Котре, и мы должны сообщить ей эти печальные известия. Вы не дадите нам ее адрес?

– Бедная барышня! Да поможет ей Бог, уж такая она невезучая! Сударь, она живет в Виль-д'Авре на главной улице. Я не могу назвать вам номер дома, но он находится как раз напротив фонтана.

– Мне этого достаточно, - обрадовался Питу.
– Я найду ее.

– Благодарю вас, друг мой, - сказал Жильбер и вложил в руку привратника двойной экю.

– О сударь, право, не стоит, - отвечал добродетельный привратник.
– Слава Богу, мы все христиане и должны помогать друг другу. Отдав поклон доктору, он вернулся к себе.

– Ну, что?
– спросил Жильбер.

– А то, что я иду в Виль-д'Авре, - ответил Питу. Питу был готов пойти хоть на край света.

– А ты знаешь дорогу?
– поинтересовался доктор.

– Нет, но вы скажете, куда мне идти.

– У тебя золотое сердце и стальные икры, - заметил, рассмеявшись, Жильбер.
– И все же отдохни немножко, пойдешь завтра утром.

– Но ведь это же спешно!

– Никакой спешности нет, - возразил доктор.
– Состояние Бийо тяжелое, но, если не произойдет ничего непредвиденного, смертельной опасности нету. Ну, а матушка Бийо проживет еще дней десять-двенадцать.

– Господин доктор, но когда ее позавчера укладывали, она уже не говорила и не двигалась; казалось, живы у нее одни глаза.

– Я знаю, что говорю, Питу, и ручаюсь тебе: она проживет не меньше десяти дней.

– Ну что ж, господин Жильбер, вам виднее.

– Словом, оставим бедной Катрин хотя бы еще одну спокойную ночь; для несчастных, Питу, ночь бестревожного сна - это очень много. Этот последний довод оказался для Питу решающим.

– Хорошо, а куда мы поедем, господин Жильбер?
– поинтересовался он.

– Ко мне, куда же еще. Ты поселишься в своей комнате.

– Ну что ж, я буду рад снова взглянуть на нее, - улыбнулся Питу.

– А завтра в шесть утра, - продолжал Жильбер, - заложат лошадей в карету.

– А зачем закладывать лошадей в карету?
– удивился Питу, для которого лошади были предметом роскоши.

– Чтобы отвезти тебя в Виль-д'Авре.

– Сколько же до Виль-д'Авре ехать?
– спросил Питу.
– Лье пятьдесят?

– Нет, не больше трех, - отвечал Жильбер, в памяти которого промелькнули давние юношеские прогулки с его учителем Руссо по лесам Лувесьенна, Медона и Виль-д'Авре.

– Ну, господин Жильбер, три лье - это же пустяк, час ходьбы, не больше, - заметил Питу.

– А как ты думаешь, для Катрин три лье от Виль-д'Авре до Парижа и восемнадцать лье от Парижа до Виллер-Котре тоже пустяк?

– Вы правы, господин Жильбер, - признал Питу.
– Извините, я сморозил глупость. Кстати, как Себастьен?

– Превосходно. Ты завтра увидишь его.

– Он по-прежнему у аббата Берардье?

– Да.

– Буду рад повидаться с ним.

– Он тоже, Питу. Как и я, он всем сердцем любит тебя. После этого заверения карета остановилась у двери дома доктора на улице Сент-Оноре. Питу спал точно так же, как шагал, ел, сражался, то есть с полной отдачей; правда, по приобретенной в деревне привычке просыпаться с зарей он в пять утра был уже на ногах. В шесть у дома стояла карета. В семь Питу уже стучался в дверь Катрин. Он уговорился с доктором Жильбером, что в восемь они будут у постели Бийо. Катрин отворила дверь и, увидев Питу, вскрикнула: