Но, как это бывает, многое изменилось, когда супруги Харитона не стало. Внезапный сердечный приступ лишил жизни мать семейства, когда ей был чуть больше пятидесяти. И даже наличие в доме дочери – начинающего медика, оказавшей необходимую первую медпомощь, не спасло эту женщину. Тогда-то, по словам старика, его жизнь и начала превращаться в кромешный ад.

– Когда Леночки не стало, люди начали говорить всякое… Что я не выдержу, не смогу работать, не сумею справиться с детьми… Конечно, всё это было не так прямо, окружающие скорее сочувствовали выпавшей на меня доле и предполагали, что будет дальше. Но вы же запомнили, какие у таких высказываний могут быть последствия?..

Оснований не верить его истории ни у кого не было, а потому особенность этого города стала пугать лишь сильнее. Почему, если всё сбывается, люди делают плохие прогнозы друг для друга и делятся ими? Неужели нельзя в подобных ситуациях просто помолчать?

Видимо, нет. Иначе ничего плохого не происходило бы, а старик не сидел бы таким несчастным, и не рассказывал свою неожиданную, но печальную историю, в которой дальше всё становилось только хуже.

– После похорон в мы жили относительно спокойно и была надежда, что справимся, – отметил Харитон. – Но уже где-то через пару месяцев, началась чернющая полоса. Сначала я стал халтурить на своей работе и выдавать бракованную мебель, сломанные детали которой, порою, даже летели потом в меня.

– Что?! – поражённо возмутился я. – Да разве ж так можно?

– А как бы ты запел, если бы твоя кровать развалилась в самом разгаре отдыха?

Пусть аргумент и был весомым, мне всё ещё казалось, что бросать в людей предметы – варварство. В то же время, не очень хотелось спорить с Харитоном, который и так был не в особо хорошем настроении, а потому проще было слушать дальше безо всяких возражений.

– Если вы думаете, что неудачи в работе всё испортили, то вы ошибаетесь – это были цветочки, – продолжил старик. – Пока я еле сводил концы с концами, дабы не разориться, моя балбеска Иришка закончила учиться на медсестру и пошла работать в местную больницу клизмы ставить. Или как там это у них называется… Во, интернатура!

Харитон признался, что когда его старшая дочь начала работать и приносить деньги в семью, казалось, всё начнёт налаживаться. Но не тут-то было…

– Вот вроде и всё было тогда ничего… И деньги худо-бедно были, и Витька не только учиться стал хорошо, но и неплохую девку себе нашёл, и Иришка хорошо справлялась с работой, что все вокруг прямо захваливали. Думал, заживём как люди нормальные, и будет всё хорошо. А потом бац! И эта курица заявляет, что на сносях.

В обычной ситуации, беременность взрослой девушки можно было бы считать нормальным явлением, а потому мне показалось, что ничего плохого здесь нет. Однако всё тут было далеко не так просто.

Я привык к тому, что дети появляются в полной семье после того, как их родители поженятся и решат, что пора бы стать родителями. По крайней мере, в Райском всё было исключительно так и никак иначе.

Конечно, бывали ситуации, когда малыши росли не в полной семье или их воспитывали бабушки и дедушки. Но такое случалось лишь в тех семьях где один или оба родителя погибали от несчастного случая или из-за болезней. И на моей памяти таких несчастных было совсем немного.

Случай же с дочерью Харитона был несколько иной. Мало того, что Кирилл родился вне брака, так никому до сих пор даже не известно имя его отца. Таким образом, Ирина забеременела, сблизившись с совершенно чужим ей мужчиной, которого так и не представила в качестве кавалера своей семье.

Ранее я бы счёл это полным бредом и не поверил бы, что такое бывает. Но в тот день мне пришлось ограничиться лишь удивлёнными глазами, пожиманием плечами и осознанием, что культура в разных городах может отличаться сильнее, чем казалось.

Например, в том же Райском с такой биографией Ирину, её ребёнка, и, возможно, новоиспечённого отца, если бы имя оного удалось выяснить, после такого уж точно не приняли бы с распростёртыми объятиями. Полагаю, вероятнее всего их бы попросту изгнали. Если не сделали бы чего ещё хуже…

Впрочем, как оказалось, в Руморе такое поведение тоже не приветствовалось. Просто население города не настолько радикально, чтобы избавляться от человека за такое. А вот открыто осуждать поведение и болтать всякое на счёт нерадивой молодой мамочки – это пожалуйста.

– Ох и натерпелись же мы тогда с ней, – недовольно проворчал старик. – С ребёнком затрат стало больше. Тут тебе и коляску, и игрушки, и питание… Но это так, фигня, справлялись…

А вот с людской молвой – не очень. Пусть в Руморе к легкомысленным людям относились проще, чем в том же Райском, от сплетен деваться было некуда. И были они далеко не самыми добрыми.

– Чего только про мою дочурку не болтали. Кого только в отцы Кирюши не нарисовали… – фыркнул старик, давая понять, что не столько недоволен Ириной, подарившей ему любимого внука, сколько злословящими людьми.

Да и самому Харитону тогда пришлось не сладко, ведь и о нём, как о никудышном отце, проглядевшем дочурку, болтали всякое. Такое в любом другом городе ранит, чего уж говорить о месте, где живут слухами?

– Единственный, по кому не «прошлись» тогда окружающие, был Витька, – продолжил старец. – Видать, обаяние защищало от толпы идиотов.