Мужик крякнул.

– Да мне то что. Это все наш священник бормочет, что женщина с ребенком и без мужа греховна, что гномы рассадники всех болезней. Вот и спрашиваю, так для порядку, а то жена съест. А вы, кстати сказать, какой веры?
– вдруг спросил он, уже принимая деньги, настолько неожиданно, что я едва не выпалила: "А какой надо?" Но вместо этого спросила очень дипломатично:

– А Вы?

– Я богу поклоняюсь!

– Вот и мы ему!
– обрадовался гном.
– Ему родненькому молимся и днем, и ночью. Поклоны бьем, образа целуем.

– А я своему молюсь после обеда на заходящее солнце, поклоны не бью, и образов у него нет, - вдруг насторожился мужик, подозрительно посматривая на нас.

Тут голос подал Анук:

– Спать, мама, спать, - мальчик начал хныкать и тереть глазки.

– Вот, - укорил хозяина Пан, - довел дитятко до слез. Не стыдно, а еще верующий.

– Женщина с мужем и с ребенком в большие апартаменты, а ты, - он протянул Пану ключи, - в маленькую комнату.

Потом он кивнул на сохраняющего молчание, дабы никого не пугать дыркой вместо переднего зуба, Ивана.

– А чой-то он молчит?

– Глухонемой, - нашлась я, вырывая ключ из рук гнома ключ.

– А откуда синяк?

– С лошади упал пьяный, - не покривила я душой.

– О, - последовала целая тирада, - так люди-то и погибают...

Но я уже ничего не слушала, а, неся на руках мальчика, шла по коридору в свой номер.

Очень хотелось помыться, уложить Анука спать, и прилечь самой, и даже соседство Ванечки меня сейчас мало смущало. Напрасно. "Большие апартаменты" оказались маленькой коморкой, с узкой кроватью, на которой мы с трудом поместились вместе с мальчиком. Хотя Ванечке в любом случае пришлось бы спать не полу, но стало обидно, что за грязную конуру такие деньги взяли. Мне показалось, что я только закрыла глаза, когда в комнату ввалился совершенно пьяный Иван.

– Аська, - заорал он, - жрать давай, муж пришел!

Это было уже слишком.

– Ах ты, алкоголик, ребенка разбудишь! Есть ему давай, спать ложись! На пол!

Тут я осеклась: разговор действительно больше напоминал скандал проживших вместе много лет супругов, от досады я плюнула.

– Ванька, я тебе на полу постелила.

Тот очень быстро сориентировался и прямо в одежде с громким стуком упал на простынь и захрапел.

Охранничек, блин! С такой охраной только на эшафот подниматься! Вот если сейчас нападут, кто нас с Ануком будет защищать? Да я только и способна, что щит поставить, пусть и очень замысловатый. Кстати, о щитах. Такого, какой я сделала в доме у упырей, нет не в одном учебнике! Приятно, черт возьми! Можно будет при восстановлении в Училище удивить экзаменаторов!

Мои мысли перекинулись на гнома. Я лежала и думала, почему он альбинос, и тут поняла, что мне очень интересно, а где он, собственно, находится. Пьяный Ванятка уже в постельке, вернее на полу, но чтобы Пан заходил в номер, я не слышала.

Я поднялась, натянула одежду. Надо срочно его найти. В конце концов, если и он натрескается горячей, что мне тогда делать? Да, дело даже не в опасностях, грозящих Ануку, а в том, что я завтра их не подниму, и мы опять протянем время до обеда, а надо ехать.

Гном оказался в обеденной на первом этаже. В таком грязном и накуренном помещении лично я бы есть побоялась. Маленькие замызганные столики, залитые чем-то липким, такие же стульчики. На закопченном потолке давно немытые керосиновые лампы с налипшими мухами. Пол покрыт слоем пыли. В углу стойка с бутылками. Картину завершал хозяин сего заведения в грязном фартуке, разливающий в мутные стаканы спиртное. Как ни странно, но свободных столиков здесь не было, а публика уж очень напоминала разбойников с большой дороги. Женщины, не будем озвучивать на кого были похожи, но я себя почувствовала, как минимум розовой овечкой.

Гном сидел в какой-то странной компании и остервенело играл в карты, ударяя ими со всей силы по столу. При этом он выражался непечатными словами и был явно чем-то доволен.

– Пан, - позвала я, он не услышал.
– Пан, - гном не реагировал. Пан, твою маму, - выругалась я.

– О, - обратил он на меня мутный взгляд, и расплылся в широкой улыбке, - моя муза пришла.

Все сидящие за столом повернули головы в мою сторону. Я почувствовала дурноту, сказать, что компания вызывала не самые радужные эмоции, значило не сказать ничего! Гнилые зубы, недельная щетина и грязная одежда - это было не самое плохое. А вот мечи, свисающие с поясов, очень дорогие и явно у кого-то позаимствованные, мне очень не понравились.

– Пан, - тоненько пискнула я, - пойдем спать.

– Киска, моя, волнуется, - обратился он к собутыльникам.
– Ну, иди ко мне, моя крошка, Пан тебя согреет.

– Гном, чертов, - начала я злиться, - ты забываешь, с кем говоришь! Я не твоя подружка!

– Ох, кисонька гневается, - опять обратился он к приятелям, - но я-то знаю, как ее успокоить.

Он схватил меня за место чуть пониже талии, от возмущения я охнула, а мужики захохотали.

– Да иди ты!
– отбросила я его руку, а потом увидела в середине грязного стола золотые монеты и шепнула ему на ухо.
– Пан, вы, что играете на деньги?