Цыганка внимательно посмотрела мне в глаза.

– Тебя скоро предадут Ведьма. Это правда, я это вижу.

Я почувствовала, как сердце бешено забилось в районе горла.

– У тебя кто-то внутри сидит, ты его еще не знаешь, но все равно никуда от него не убежишь! Это проклятье тебе от матери досталось!

После этих пророчеств она развернулась и убежала из сада к своему табору.

Я онемела. О чем это она?

– Стой, Лейла!
– заорала я, вскакивая.
– Что это значит?

– Ты скоро все сама узнаешь, Ведьма!

У меня задрожали руки. Вот тебе и пошутила. Я поглубже закуталась в плед и не заметила, как уснула.

– Что это?
– раздался прямо над ухом возмущенный голос Фатиа. Я приоткрыла один глаз. Он стоял на веранде и с ужасом наблюдал, как на площади перед Домом Властителей расцвели разноцветные цирковые шатры, и толпится куча народа.

– Это цыгане, Фатиа, - ехидно отозвалась я, - видишь для них даже Бертлау, как открытая дорога!

Арвиль повернулся на меня и посмотрел бешеным взглядом, его нос был величиной с картофелину.

– Твоих рук дело?

– Бог с тобой, цветик, - всплеснула я руками, - я сама удивилась, когда увидела их на рассвете. Кстати, хорошо выглядишь!

Я встала. Двигаться было очень больно, пораненная кожа совсем высохла и не давала сгибаться.

Арвиль смотрел на мои неловкие движения:

– Болит?

Я кивнула.

– Ага, так тебе, Аська, и надо!
– едва ли не плюнул он.

– Знаешь, все же надо было тебе нос сломать!
– я с грустью посмотрела на его покрасневшую переносицу.

Днем, когда начались первые представления в цирке, я выбралась на площадь. Вид у меня был еще тот: расцарапанная еще с поездки в Ненэлию щека, разбитый подбородок, шла я подобно доске, не сгибаясь и не склоняясь с намеченного курса.

Внезапно, я увидела Лейлу, которая выпорхнула из одного шатра.

– Лейла!
– позвала я ее, намериваясь задать кучу вопросов.

Цыганка резко повернула голову, и я увидела, что у нее было заплакано лицо.

– Что случилось?

– Отстань, ведьма, не до тебя.

Она попыталась уйти, но я догнала ее и схватила за руку.

– Тебя кто-то обидел?

– Да, даже если и так, что ты можешь сделать, - с вызовом посмотрела она и неожиданно расплакалась и завыла в голос.

– Ты что?
– испугалась я.

– Барон сказал, что если я ему пятьдесят золотых до вечера не принесу, то он меня из табора погонит.

– Ничего себе нравы в нашем городе.

– Я воровать отказываюсь, я же не настоящая цыганка, а пришлая.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Что и такое бывает?

– Да, меня из Училища Магии в Словении выставили, так курс предвидения и не дослушала. Конечно, что-то вижу, но мало.

– И меня, - протянула я.

– Да?
– девушка была явно обескуражена.
– Слушай, в тебе такая сила заложена и не опечатана! Меня-то выгнали за бездарность, а тебя-то за что?

– Это долгая история, - махнула я рукой.
– Я тебе через пятнадцать минут приведу кое-кого, будь другом, обдери его, как липку!

Я повернула к Дому Властителей.

– Меня Шура зовут, а тебя?
– услышала я в спину.

– Ася!

Я ворвалась в дом, залетела в комнату заседаний, где проводили срочное собрание Совета. Главным вопросом на повестке дня было: что делать с цыганами, откуда они пришли, и что теперь будет.

– Если цыгане появились, - заявила я с порога, - значит, Долина цветет и пахнет. Они в места, где сирые и нуждающиеся не едут, там воровать нечего!

Совет заулыбался в усы, услышав лестные слова о своем государстве, и дружно закивал головами. Фатиа уставился на меня злобным взглядом, он очень хотел к нему состроить не менее страшную гримасу, но больной опухший нос не позволял этого сделать.

– Я считаю, что Арвиль, как Властитель этих земель, должен пойти в табор к их Барону и обо всем поговорить.

– Умная, да? О чем я буду с ним договариваться?
– прошипел Фатиа.

– О том, что они нас не трогают, и мы их не трогаем. Они своего Барона боятся, как верующие пришествия Люцифера.

Властитель задумчиво посмотрел на меня.

– А девица-то правду бачит!
– подал голос один из Советников. Иди-ка ты, Арвилушка, к ихнему начальнику и обговори все!

Арвилушка? Это что-то новенькое!