Я попыталась ответить, но почему-то заклинание не дошло до ведьмы, только закипела вода в фонтане. Быстро сообразив, что уху вместо редких рыбешек Фатиа мне не простит, я сняла удар.

– Табор горит!
– заорала бешеным голосом Лейла.

Все высыпали на улицу, не понимая, что происходит.

– Уходим!
– скомандовала я, решив воспользоваться общей толчеей и замешательством.

Не тут-то было. Ведьма кинула в нас еще один шар, я толкнула Лейлу, та свалилась на землю, я упала рядом. В этот момент прогремел взрыв. Питийка не рассчитала расстояние и попала в фонтан. В воздух с грохотом взвились куски мрамора и камня. Я закрыла голову руками, рядом с моим лицом упала желтая рыбка, еще махающая хвостиком.

Я схватила рыбку в свободную руку и повернула кое-как голову. На месте подарка гномов вырывалась с огромной скоростью на несколько метров вверх струя воды, не сдерживаемая больше никакими ограждениями.

И тут среди криков, шума и гама раздался твердый голос Властителя:

– Что здесь происходит?

На одно мгновение все замолчали и повернулись к нему, с гробовой тишине с треском упал еще один шатер. Я присела на корточки, чтобы он меня не заметил. Арвиль изумленно смотрел вокруг, площадь полыхала, фонтан отсутствовал как таковой, и на его месте бил с силой падающего водопада подземный гейзер и заливал все вокруг ледяной водой.

Фатиа разглядел в неясных языках пламени мою тщедушную фигурку, безрезультатно пытающуюся слиться с окружающим пейзажем, и только произнес обиженным голосом:

– Ты что все-таки его разломала? Вехрова, ну, ты же обещала фонтан не трогать!

Я откашлялась и протянула ему ладонь, на которой маленьким хвостиком махала рыбка.

– Но я спасла его обитателей.

* * *

На следующее утро цыгане, всю ночь возившиеся с пламенем, собрали остатки своего обгоревшего скарба и скоренько покинули Долину, вспоминая меня недобрыми словами. Жители города были несказанно удивлены, когда вместо благообразного памятника гномьего зодчества обнаружили гейзер, фонтанирующий в воздух и заливающий площадь. Фатиа ходил по дому, аки тень, мечтая прибить меня чем-нибудь тяжелым и каменным.

– Аська, фонтан я тебе не прощу!

Я почувствовала, что начинаю краснеть:

– Но ведь не я его взорвала, - голос получился тихий, а потому виноватый.

– Заметь, ты сама ничего не ломала, но во всем поучаствовала. Я твою энергию в мирных целях решил направить.

Я насторожилась.

– Мне здесь еще сутки по государственным делам быть, и не хочется, чтобы ты еще чего-нибудь сломала...

– И, - злобно перебила я его.

– Пойдешь на уборку апельсинов.

– Я не могу!
– заорала я в спину уходящему Властителю.
– У меня тело ломит!

Апельсиновые сады находились на краю Бертлау. Меня туда привезли на повозке, с конвоем, чтобы я не смогла убежать. Глупцы! Я вчера так набегалась, что двигалась сегодня тише черепахи.

Хозяина звали Эристах. Жена называла его Стахя, дети - папулец, а престарелая мать Эрюша. Всю эту совершенно бесполезную информацию мне выдали с частотой 1000 слов в минуту, плюс к этому выдали огромную корзину, которую я пустую-то с трудом подняла, и отправили без дополнительной помощи на плантацию.

Поле деятельности здесь было огромное, эти апельсины я бы не убрала, даже если бы работала до смерти. Я с трудом дотащила корзину, поставила ее посреди дорожки, и начала рвать плоды. Через некоторое время фрукты остались висеть на самой макушке, дразня меня вызревшими желтыми боками. Я потянула за ветку, апельсины не приблизились ни на локоть, потом еще и еще, пока не раздался глухой треск, и огромная ветка отломилась. От неожиданности я открыла рот. Работница и крестьянка, блин. Попыталась поместить ветку на место, подперев ее рогатиной, ничего не получилось. В это время раздался голос Аристаха. Я с ужасом положила ветку себе на плечо, так чтобы не было видно, что она отломана. Хозяин выплыл из-за поворота с широкой улыбкой.

– Ну, что, Ася, как дела?

– Отлично, - вымученно улыбнулась я, чувствуя, как сук вонзается в кожу.

– А чего ты стоишь?

– Отдыхаю.

– А ты бы присела.

– Не могу, - уже простонала я. От тяжести ветки заболела спина.

Он мне тепло улыбнулся, положил руку на плечо и чуть хлопнул. Я почувствовала, что ноги подкосились и села со всего размаху на траву, а сверху меня прикрыл отломанный сук. Эристаха перекосило. Он беззвучно открывал рот и показывал пальцем на дерево.

Я пожала плечами.

– От старости сломалось.

– Ему же только четыре года!

– Да, а выглядит, как будто четырнадцать не меньше.

Я с трудом встала и прошествовала к другому дереву. Через три часа однотонной работы, я так устала, что хотелось упасть на землю и зарыдать в голос. От злости я со всего размаху ударила ногой по стволу. Над головой раздалось недовольное жужжание, под кроной на тонких ветках был улей. Потревоженные пчелы вылетали оттуда с явным намерением наказать хулигана. Я, недолго думая, сотворила сонное заклятие и легко пустила в серый пчелиный домик. Началось невообразимое, насекомые на огромной скорости начали вылетать оттуда и, когда из собралась целая туча, кинулись в мою сторону. Я поняла, что меня сейчас покусают, и припустила в сторону реки. Как раз в тот момент, когда я прыгала в воду, одна молодая пчела цапнула меня за щеку. Я скрылась с головой, выждала, пока не потемнело в глазах от нехватки воздуха, и вылезла на берег. Наверное, я перепутала какие-нибудь слова в заклинании, и пчелы вместо того, чтобы уснуть, наоборот начали нападать. Лицо саднило, щека начала распухать. К тому времени, как я вернулась к хозяйскому дому мокрая и поверженная обычными насекомыми, ее раздуло до такой степени, что закрыло правый глаз.