Снова молчание, теперь минут на десять. Лёша покосился на Саню, а тот уже засыпал и явно был вне готовности оценить его шутки. Алексей понимающе вышел из комнаты, оставив своего спасителя наедине со снами. Тот наконец уснул. Наконец-то он был спокоен за много таких вечеров, с много кем, включая себя. Узел наконец-то был распутан.

3. ПРИРУЧЕНИЕ ПЕДИКА

Лёшик вышел на террасу. Приятная свежесть летнего утра расстилалась по городу, приветствуя пока ещё совсем молодой рассвет, которому суждено было состариться через двенадцать часов и снова воскреснуть в облике юности на следующий день. Лёша расслабленно и беззаботно откинулся на простом пластиковом стуле, словно бы и не стоял он у порога смерти минувшей ночью. По его телу растеклась приятная усталость, глаза сковала лёгкая дремота, боль затихала. Город по-прежнему был рядом. Лёша повернул голову и увидел, как на краю здания сидел его медведь и лапами засовывал в рот чипсы из пакетика с ярко-кричащей надписью Lay’s. Джин сиганул за стеклянную преграду вниз в нескованную свободу, точно бы с бортика бассейна. Лёша ощутил покой. Временный, а потому самый драгоценный.

Потом уже засыпая, Лёшик прокручивал в голове последние события. Улыбнулся, подумав о Сане. Саня был счастлив, просто не знал о том. Лёшика это забавляло. Его слух уловил уверенный мужской голос, доносившийся откуда-то сверху двухъярусной террасы. Он звучал сдержанно и спокойно, внушая уверенность. Лёшик услышал разговор с середины, только когда обладатель этого мужественного голоса вышел наружу и стало ясно, что он ведёт диалог по телефону. Это был Артур. Лёша узнал сразу. Как маленький мальчик он затаился, весь вжался в стул, чтобы не выдавать своё присутствие, благо широкие лапы какого-то не отличавшегося натуральностью дерева надёжно скрывали его. Лёша нравилось вот так вот спрятаться и наблюдать реальность. В этом было что-то от того далёкого детства, когда закладываются основные психологические аспекты тебя. Давай же и мы сбавим бег и подслушаем, что говорил Артур.

– Он испугался?

– Вовсе нет, – ответил мягкий женский голос в трубке, довольно молодой, как заметил Лёша – Он у нас смелым таким растёт, даже боюсь сглазить. А вот тренер переволновался не на шутку. Наверное, думал, что мы скандал закатим или что-нибудь в таком роде.

– Хорошо, – с пониманием отозвался Артур – Через неделю окрепнет. Характер жёстче станет. Передай ему, чтобы относился к снаряду, как к живому. Когда он будет его уважать, почувствует природу движения.

– Природу движения. Как славно ты сказал. Подожди минуточку, пожалуйста, я ему запишу. – засуетилась собеседница.

– Нет, – коротко отрезал Артур – Ни к чему фетиш устраивать. Хочешь, чтобы он жил на привязи моего голоса? Передай ему идею, этого хватит.

Женщина подчинилась.

– Что у тебя? – всё также спокойно, но строго продолжил Артур.

– Всё хорошо. Правда, братик, хорошо. Мама заволновалась о малом, но он же у меня крепыш самый настоящий. Ещё шутит, представляешь, на костылях, а шутит. Вот чертёнок… – её увлёк рассказ о своем сыне и племяннике Артура – Маму нашу всё дразнит, говорит «бабушка не успела перинку подстелить», а она и плачет, и смеётся. Честное слово, она больше для вида ворчит, а рада же, что Сёма здоров. Знаешь, если честно, её гораздо больше беспокоит, что он выбрал гимнастику.

Артур слушал ровно, не перебивал. Когда настал черёд говорить, советом не обделил:

– Он выбрал это. Ему ответственность нести за свои решения надо, а не за её.

Женщина опять покорно согласилась, но слышалось, что ей хочется оберечь дитя от жизни клеткой гнетущей любви.

– Тебя утвердили в должности?

– Да, я уже подписала документы. – спокойно отозвалась та – Испытательный срок закончился ещё в понедельник. А сегодня меня перевели в штат на постоянку. Хорошее место. Действительно. И люди добрые. С этого месяца зарплату повысят. Целых пять тысяч. Не так много, конечно, но всё-таки радует.

– Я завтра вышлю на Сёму. Мне заплатили за новую песню. – пообещал Артур.

– Спасибо, —не без оттенка смущения поблагодарила сестра.

– Я решил, – проговорил он – Сёме надо развиваться. Одна только гимнастика не сможет кормить вечно. Я поговорил – его должны утвердить в видео ***сты. Страна увидит – уже хорошо. Да и пусть примелькается в среде – это полезно.

– Я не знаю, что он скажет, – задумалась женщина – Мне кажется, он ещё не думает о будущем так глобально.

– Это нормально, – подтвердил Артур – Ему всего девять. Я поговорю с ним сам. Он должен понимать, что в жизни есть ограничения. Спортивная карьера короткая. Нужно смотреть на шаг вперёд.

– Знаешь, – смутилась женщина – Я боюсь, что он и так слишком много понимает для своего возраста.

– Я знаю, – согласился Артур – Зато потом будет проще. Поверь, лучше ему один раз будет сложно, чем потом страдать всю жизнь.

Сестра доверчиво вздохнула:

– А знаешь, у нас тут звёзды такие.

Они ещё около часа разговаривали об очаровательной природе провинциальных городков. Такая молчаливая и кроткая, она совсем не похожа на то буйство красок и настроений, которыми кричат леса, скажем, Подмосковья, она имеет особенность завораживать натур романтичных тех, кто не торопится промотать жизнь в конец кассеты и умеет вовремя рассмотреть кадр. Лёшик слушал разговор через призму полусна и мирно задрёмывал. Он, конечно, не разобрал всех деталей, но про себя отметил, что сейчас Артур произвёл на него совсем другое впечатление, нежели ему показалось при первой встрече и уж точно совсем не такое, как расписывал ему Саня. Поверхностная, недалёкая суперзвезда, слизывающая мёд тщеславия из сот известности, оказался надёжным ответственным парнем. «А на такого можно положиться» – где-то подсознательно отметил Лёша. Потом вспомнил, как тот валялся с голой бабищей в объятиях беззаботной распущенности и одобрительно усмехнулся: «Дело-то молодое, это на пусть».

Действительно, лёгкость, пугающая встревоженный разум, порой бывает отличным средством для трезвого видения.

* * *

По сложившейся в последнее время традиции утро для Лёшика настало поздно. После ночных приключений они с Саней были просто не в состоянии подняться раньше двенадцати, хотя и это у них сошло бы за подвиг. Когда Лёшик открыл глаза, он почему-то обнаружил себя лежащим на искусственном газоне веранды – видно, в беспамятстве сна грохнулся. Перед ним стоял Эрик и неодобрительно смотрел своими безэмоциональными глазами из-под тяжёлых век. Как только парень потянулся и вдоволь прозевался, пёс недовольно развернулся и пошёл нарочито медленно и вальяжно, порицая людской вид невысказанным «Ну и лодыри!»