Пернатый падальщик посмотрел на меня, и гневно замахал крыльями. Я поджал губы и с некоторым сожалением пристрелил санитара Пустоши. Громкий хлопок сразу же привлек внимание остальных и на меня уставились пять пар глаз. Двоих шакалов сипы таки заклевали. Еще четыре патрона и оставшийся в живых падальщик решил, что не хочет связываться со мной, а "свежая" еда будет более выгодным решением.

Как и следовало ожидать, в карманах убийц нашлись лечебные порошки и еще боеприпасы.

Кимита все так же сидела, опершись о разогретую солнцем обшивку паровика, и смотрела в пустоту.

— Пойдем, — сказал я и, когда меня проигнорировали, повторил.

— Куда? — спросила она, даже не шевельнувшись.

— Нужно найти где-нибудь неподалекуукрытие, до ночи. Там подождем ребят.

Девушка иронично хохотнула:

— Ребят?

— Да, согласен, шансов мало, но вдруг они ищут нас.

— Нас никто не ищет, — заявила она.

Я сомневался, что Лэсс бросит ее, о чем и сказал. Парень точно будет искать, пока не загнется.

Кимита глянула на меня исподлобья и, отвернувшись, сказала:

— Брат… мертв.

— Откуда тебе знать? — спросил я недоверчиво.

— Знаю.

Я не отставал, взволнованно оглядываясь:

— Откуда?

— Потому, что я не чувствую его! — в сердцах крикнула она, вытаращив на меня свои зеленые глаза, цвет которых сейчас был каким-то блеклым. — Он мертв, понимаешь? Лэсс мертв, и за нами никто не придет!

Это известие ударило под дых. Если Гирса мне было не жаль, то вот остроухого — да. Сначала пацанка, теперь этот жилистый парень. Что дальше? Я нахмурился, все еще не понимая, как она может быть так уверена в этом. Но вряд ли бы она стала лгать о таком. Если не нам, то помощь нужна Лэссу, а тэли не походила на ту, кто бросила бы своего.

— Дерьмо, — обронил я, усаживаясь рядом с девушкой. — Мне очень жаль. Правда.

— Жаль ему… Вам всегда жаль, люди. Почему, когда ваше племя появляется рядом, страдают кхану? Почему Лэсс не поехал с нами? Кто дал тебе право делать меня калекой? Ненавижу тебя!

— Я сделал выбор, чтобы спасти твою жизнь, — сухо сказал я, поджав губы. Не стоило мне лезть, ох не стоило.

— Кто дал тебе право делать это выбор!? — зашипела она.

— Твое молчание! — в тон ей ответил я, хотя внутри продолжал ругать себя.

Полрим была тишина, а затем девушка тяжело выдохнула:

— Теперь не важно.

— В любом случает нам нужно найти убежище.

— Не нам. Тебе. Я с тобой никуда не пойду.

Я оторопел и даже замер с открытым ртом. Оглянулся. Затем снова уставился на девушку:

— Ты сама пойдешь?

— Не твое дело. Оставь мне мое оружие и проваливай, — холодно ответила она, и я уж было хотел так и сделать: бросить ей обрез, показать, где лежит хитанги, но удержал себя. Ясное дело, ей сейчас хреново, и она не в себе. Если оставлю одну, точно помрет.

— Ты помнишь, что было прошлой ночью? — спросил я, проматывая картинки столкновения с Донрю и как повалил девушку на землю, не дав умереть. Черт, да я за прошлую ночь спас ее не единожды. Где, мать ее, благодарность?

Кимита даже не глянула на меня.

— Ладно. В любом случае я не оставлю тебя здесь. Мы оба знаем, что это плохая идея.

— Я уж сама как-нибудь решу, — холодно отрезала она.

— Хрена с два. Мы пойдем вместе, дойдем до города чародеев и там можешь отправляться на все четыре стороны.

— Ты снова принимаешь решения? — фыркнула остроухая, презрительно посмотрев на меня. Затем ее взгляд упал на обрубок руки, от чего у меня внутри похолодело. Да я и сам сомневался, что помог ей, а не покалечил. Но оставлять ее нельзя.

— Поднимайся, нам нужно уйти отсюда, пока пол-Пустоши на пир не собралось. И так повезло.

— Ты глухой? — раздраженно спросила Кимита, подняв на меня глаза. Я уже стоял на ногах и протягивал ей руку. — Или тупой?

— Оскорбляй сколько влезет, но отсюда мы уйдем вдвоем.

— И как ты себе это представляешь, если я не собираюсь никуда идти? — хмыкнула она.

Что ж, похоже придется попотеть. Время идет, и задерживаться здесь для перепалки и уговоров больше нельзя. Я резко дернул недружелюбную тэли за левую руку, и она почти подскочила на ноги, закричав на меня при этом. Ее обрубок гневно замотался, и если бы там была рука, мое лицо получило бы очередную порцию ударов или царапин. Но у нее были целы ноги, и пока я не забросил жрицулю на плечо, получил пару весьма болючих ударов по голени.