Завернув голову, отец лучезарно улыбается и тут же заключает её в свои объятия.

— Есть ещё один вариант твоей смерти, — сообщаю я, смотря на них. — Он просто задушит тебя.

— Не исключено, — соглашается она, после чего, обращается к отцу: — Я попросила позвать, а не засесть тут.

— Бла, бла, бла, — смеётся он.

Подмигнув мне, он даёт направление в сторону лестницы, за ними следую я.

Их тихие голоса не дают понять, о чём идёт речь, и я не особо желаю подслушивать. Как и у всех, у них есть своя жизнь и свои отношения, в которые я не хочу лезть. Это мир двух людей, и понятен этот мир только двум людям. Там не должен присутствовать кто-то третий, иначе всё теряет свои краски. Между мной и Трикси есть то, что не дозволено знать кому-то: это касается постели, касается некоторых разговоров, касается планов и не только. Многое, что есть у нас — я хочу оставить только между нами. Выражение: «Мир двоих не понять миллиардам», как никогда кстати. Наши отношения вряд ли можно понять и дать рациональную оценку. Только мы знаем, что в них есть, всё остальное верхушка айсберга, которую мы позволяем видеть. И я доволен тем, что есть.

Нахожу всех за столом в гостиной, но не вижу Ди и Мэди. И, кажется, вовсе ничего не изменилось. Они точно ничего не знают.

— А гнали только нас, — говорю я, занимая стул рядом с Трикси, которая, конечно, разговаривает и смеётся с Эйденом. Если бы он не был моим братом, то я мог начать ревновать. Они слишком легко находят общий язык.

— Они тоже идут, — сообщает отец.

Протягиваю руку по спинке стула Трикси, на что получаю ухмылку отца. Секрет был до банальности прост: я должен заставлять её улыбаться. Кажется, у меня получается.

Обращаю взгляд к Трикси, на шее которой, висит подаренный мною кулон, и расслабляюсь. Я не хочу, чтобы она снимала его. Да, когда-то я отобрал у неё тот, что вручила Эмили, но только по одной причине: она хотела показать то, что Трикси будет её собачкой. Это подобно поводку, которым она могла управлять и дёргать, когда нужно. Такое случится только через мой труп.

Палец выводит линю тату, я не замечаю, когда начинаю это делать, но касаться её слишком приятно. Я не могу отказать себе в этом, казалось бы, невинном жесте, который несёт намного больше. Это не просто рисунок, это моя идея и мои мысли на её теле. Она согласилась с ними, когда сказала да. Я доволен конечным результатом, и судя по тому, что Трикси ни разу не упомянула о том, чтобы свести её, — тоже.

— Мы кое-что не говорили, — голос Мэди моментально привлекает внимание и за столом повисает тишина. Если быть откровенным, даже чайник притих, перестав кипеть.

Поворачиваю голову и нахожу таинственную парочку в нескольких шагах от стола.

Положив ладонь на талию Мэди, Ди остановился за её спиной, и я искоса вижу реакцию остальных: мама кладёт вилку на стол, отец на секунду встречается с моим взглядом, мистер Фуэнтес непрерывно смотрит на сына, а его жена, застыла, неустанно моргая глазами, даже его засранец-брат отвлёкся от планшета и с интересом смотрит на них, то же самое делает Эйден, перестав вести диалог с Трикси. В свою очередь, под столом беру её ладонь и коротко улыбаюсь. Только два человека знают то, что они хотят сообщить. И эти люди — мы.

Мэди вытаскивает руки из-за спины и поднимает ту, что с кольцом.

— Черт, я думал, кто-то умер, — вздыхает первым мистер Фуэнтес.

— Умерла свободная жизнь твоего сына, — усмехается отец.

Мама переглядывается с миссис Фуэнтес, и на их лицах обоюдно расцветают улыбки.

— Подождите, — тут же останавливает радостные овации, миссис Фуэнтес. Её глаза обращаются к Мэди и Ди: — Что значит, вы не говорили?

— Я сделал предложение месяц назад, — сообщает Ди.

— И всё это время ты снимала кольцо? — спрашивает мама, смотря на Мэди.

— Да, — смущённо кивает сестрёнка. — Мы решили, что вы должны узнать вместе.

— Боже, — вздохнув, она поднимается со стула и обнимает её.

— Минус один, — смеётся отец. — Ещё двое, и здравствуй свобода.

— Минус один, — его смех поддерживает мистер Фуэнтес. Удивляюсь, когда они дают друг другу пять, как закадычные друзья и поднимаются со своих мест.

Я же всё это время одним глазом наблюдаю за младшим братом Ди, дабы предотвратить какие-либо изречения, если они будут не такими радостными, как у всех остальных. Улыбка на лице всех присутствующих за столом, и я не позволю ему всё испортить, даже несмотря на то, что он является теперь уже членом семьи. К моему удивлению, его губы вытягиваются в улыбке, а следом, он покидает своё место, присоединяясь к поздравлениям. Только после этого окончательно расслабляюсь.

— Мы должны сделать вид, что ничего не знали, — тихо говорю я, склоняясь к Трикси.

Получаю её согласный кивок и поднимаюсь с нагретого стула. Но дальше моё тело становится неподвижным, а глаза превращаются в мелкие щелки.

Мэди склоняется над планшетом гаденыша в виде брата Ди. Её улыбка искренняя и настоящая, она не пытается быть вежливой, а действительно заинтересована в том, что видит. Жестикулируя руками, она указывает в разные стороны экрана и что-то говорит ему. И самое неожиданное — он краснеет, отводя глаза в сторону. Он что, смущается её? Я попал в параллельный мир? Где тот, кто смело дерзил мне и Ди? Он кажется сбитым с толку, но при этом, слушает и отвечает на вопросы, которые она то и дело задаёт один за другим. Удивительно, но на его губах даже играет улыбка. Я был абсолютно уверен, что Мэди и Рамон до этого вечера ни разу не встречались, но похоже я много не знаю о жизни сестрёнки.

Трикси

Голова немного кипит, и это только благодаря трём бокалам шампанского, которые влились в меня достаточно легко. Ненавижу это ощущение: обида за то, что выпито немного, а голова кружится так, словно три бокала были в виде трёх бутылок. Вероятно, иногда лучше перепить, чем недопить и после этого мучиться из-за боли. Это непонятное состояние настояния трудно описать. Чувство сожаления, раскаяния, желания повторить и добавить, чтобы не мучиться просто так.