— Нет, он по-прежнему наказан и посуда на вас, — говорит мама. — Как и всё остальное, конечно.

— Мне не сложно, ма, — улыбается Эйден.

— Отлично, — соглашается она.

Закатываю глаза и фыркаю.

— Как обычно. Как ты можешь верить ему, он же подлиза.

— Сделаю вид, что ты не такой.

— Ой, да ладно.

— Ты будешь продолжать ныть или мы молча помоем посуду? — интересуется Эйден.

— Почему вы не остановились на мне и Мэди?

— Потому что кто-то должен говорить тебе, что ты придурок.

— Не дом, а дурдом.

Эйден лишь фыркает в ответ.

— Мэйсон! — тоном, который знаком с самого детства, как один из серьёзнейших и предупреждающих, мама обращается ко мне.

— Я же твой сын!

Она поднимает бровь и смотрит на меня, как на полоумного.

— Он тоже мой сын.

— Но я был первым!

— Формально, — говорит она, растягивая губы в хитрой улыбке, — первой была Мэди.

— Ой, да мам! — страдальчески тяну я. — Ты должна обнять меня тоже.

— Вы оба взрослые, а такое чувство, что вам по десять.

— Я расскажу всё папе.

— Очень смешно, Мэйсон.

— Па-а-а-ап, — зову, но моё серьёзное выражение лица всё же меняется на кривую рожицу, и я кичусь другим: — Зато у меня есть отец.

— Он и у меня есть, — ворчит Эйден.

— Что у него во рту? Соска? Я плохо понимаю детскую речь.

Мама закатывает глаза и смеётся.

— Идите отсюда оба. Как дети малые.

Нахожу взгляд друга.

— Предлагаю валить наверх.

— Согласен, — кивает Ди, поднимаясь из-за стола.

Набираю номер Трикси, чтобы попросить их сидеть в комнате. Но сегодня я в пролёте. В одну ногу, плетусь с Ди к порогу, и как только поворачиваем за угол, слышу смех девочек, который не даёт нам возможности сбежать, потому что они появляются на горизонте. Ноги застывают, а глаза не видят ничего вокруг, кроме Трикси.

Белое платье, огибает каждый изгиб её талии, сужаясь в коленях и открывая их; скольжу взглядом выше, и глотаю слюну, которая выделяется благодаря полностью открытым плечами и виднеющейся ложбинке между грудью. Платье держат тонкие бретельки, от них тянутся другие, что потолще, но ниспадающие на предплечья. Убрав волнистые локоны за уши, девушка немного поднимает уголки губ и встречается с моим взглядом. Не знаю, сколько времени она его надевала, но я готов снять его ещё быстрей. В ушах звучит эхо стука каблуков по плитке, и я делаю шаг, чтобы скорей притянуть её к себе.

Между нашими стилями колоссальная разница, ведь я по-прежнему остаюсь в джинсах и футболке, а она выглядит подобно невесте.

— Мой подарок наверху, — говорю я, целуя её щёку.

— Он врет, — хихикает Мэди. — Я видела, что ты положил его с остальными.

Вздохнув, закатываю глаза, потому что Мэди только что обломала мой главный подарок.

— Спасибо, — не скрывая сарказма, улыбаюсь я, пробегаясь взглядом по выбранному ей платью небесного оттенка. Благодаря ему, её глаза всегда становятся ещё ярче и выразительней. — Что бы я без тебя делал.

— Да ладно, — смеётся Ди, слегка толкнув меня в плечо.

Сестрёнка показывает мне язык, а у меня теплеет на душе, потому что я снова вижу кольцо на её пальце. Самое время. Ди говорил, когда они хотят рассказать родителям о помолвке, я жду не дождусь этого момента и давно пора, прошёл месяц.

Так или иначе, вокруг всё меркнет, а мой интерес, внимание и взгляд обращаются к Трикси. Я никогда не видел её такой. С самого первого дня, как только мы увиделись, она не страдала манией туфлей, платьев и тех женских заскоков в общем. Да, пару раз я видел её в платье, но они не были теми вечерними, что на ней сейчас. Их можно было отнести к повседневным, и в плане обуви к ним, она выбирала конверсы, а не каблуки. Редко, когда её волосы были завиты, а если и были, то, скорей всего, естественным путём. Сегодня она — та хрупкая с виду девушка, выбирающая женственность, а не комфорт. Я не знаю, что предпочитаю больше. Я люблю её в любом обличии. Даже тогда, когда её волосы представляют собой что-то непонятное на макушке, тело скрывается под огромной футболкой, на ногах тапочки, а под глазами круги и свисают сопли, я готов зажать её в объятиях и не отпускать. Наверно, единственное состояние, в котором мне не доводилось её видеть — пьяной. Я вообще не видел в её руках алкоголь. Мне удалось увидеть её в ярости, рыдающей, сосредоточенной, грустной, смеющейся, голой, с макияжем и без, но не удалось увидеть пьяной. И мне очень интересно, какой она будет в подобном состоянии.

Подталкиваю её обратно к лестнице, из-за чего Трикси пятится назад. Во взгляде читаю испуг, когда она окидывает взглядом Мэди и Ди, а после, видит отцов, которые продолжают проделывать дыры в диване.

— Я просто хочу переодеться, перестань сопротивляться, — сообщаю я, зная, о чём она думает и чего боится.

Взяв её локоть, вновь пытаюсь утащить девушку с собой, и на этот раз, она поддаётся.

Пропускаю её в комнату, и закрываю за спиной дверь. Возможно, остаться с ней наедине, была не самая блестящая идея, к которой я пришёл, но уже поздно. Трикси занимает край кровати, а я начинаю копаться в шкафу, чтобы найти подходящую одежду для праздничного ужина. Сегодня не просто Рождество, но и день, когда моя сестрёнка обнародуют свою главную тайну. Глупо думать, что родители воспримут их брак негативно, безусловно, все будут рады, единственное, за что я переживаю теперь — младший брат Ди, острый язык которого может причинить боль Мэди. Я никогда не позволю кому-то тронуть её, неважно, словесно или физически, но никто не обидит её. По крайне мере, об этом знает каждый в университете. Стоит только открыть рот, и из него повалятся зубы меньше, чем через пять минут. Несмотря на то, что у неё есть Ди, я не потерплю грязи в её сторону. Она одна из самых светлых людей, которые существуют, и она легко даст отпор, но при этом, Мэди слишком гордая, чтобы раскрыть истинные чувства: оскорбление или обиду. Она улыбнётся, но осадок слов останется. Из нас двоих, только мне безразлично мнение или то, что говорят обо мне. Либо я заеду в челюсть, дабы ответили за слова, либо плюну, забыв через минуту.

Я не особо удивляюсь, когда на одних плечиках нахожу рубашку и брюки. Мама наверняка помогла им стать ровными. Улыбаюсь, вынимая их из шкафа.

— Хватит так смотреть на меня, — говорю я, стягивая футболку.

— Как?

— Как будто я накинусь на тебя здесь и сейчас.

— А… этого не будет? — тихо спрашивает Трикси, понижая голос практически до шёпота.

— Чувствую себя каким-то маньяком, когда ты так испуганно смотришь на меня. Тем более это дом родителей.

— Я просто волнуюсь.