— Перед чем?

— Это же Рождество, Мэди и Ди должны рассказать.

— Ты уже ужинала с моей семьей несколько раз, поверь, сегодня они не перевоплотятся в других.

— И ты ещё не сдал экзамен.

— Давай не будем об этом сегодня? — прошу я, застёгивая пуговицы, в то время как Трикси внимательно следит за каждым моим действием.

— Хорошо.

— Иногда меня пугает то, как быстро ты со мной соглашаешься. И ты тоже не воспользовалась сертификатом, который я подарил.

— Не хочу портить вечер.

— Всё?

— Нет, — выдыхает она, — я подумала, что начну со следующего года.

— Ладно, принимается.

Слежу за девушкой, в то время, как Трикси смотрит на экран телефона. Сразу чувствую изменения в её настроении. Уже шесть, а звонок от мамы так и не поступил, и я вижу, как это расстраивает её до глубины души. Кажется, что в любой момент она расплачется и захочет остаться одна, это именно то, что не желаю делать: оставлять её одну. Возможно, так нужно и я должен, но не могу. Ноги автоматически шагают к ней. Она должна понимать, что у неё есть я. Я никогда не заменю маму, но хотя бы могу быть рядом. Знаю, она уже позвонила сама, и осталась без ответа, чем ещё больше расстроила себя.

— Она позвонит, — заверяю я, — обязательно позвонит.

Трикси поднимает глаза, в которых застыли слёзы, и я выдыхаю, разочаровываясь сам.

Наверно, в армии есть множество причин, из-за которых невозможно сделать некоторые вещи, но я придерживаюсь позиции и знаю, что получив свободную секунду, сразу нажму на клавишу вызова. Нет ничего важней семьи, особенно если знаешь, что где-то ждут твой звонок.

Взяв её ладонь, поднимаю девушку и прижимаю к себе. Несколько минут, мы просто молчим. Снизу доносятся разговоры и шум, но мы не обращаем на них внимания, оставаясь в своём укромном мире. Если есть необходимость, в таком положении я могу простоять очень долго, если не вечность. Когда до ушей доносится первый всхлип — сердце сжимается. Утыкаюсь носом в её макушку и втягиваю аромат. Сегодня он малиновый, поэтому ещё раз вдыхаю и оставляю поцелуй.

— Если не сегодня, то завтра, — в душе понимаю, что успокаиваю не только Трикси, но и себя, ведь в моменты, когда вижу её такой печальной, расстраиваюсь сам.

— Наверно, — тихо говорит она.

— Не наверно, а точно. Она позвонит, она не может не позвонить.

Трикси лишь хмыкает в ответ. Хочу верить, что останусь прав. Этот звонок может изменить и повлиять на многое.

— Я должен достать твой подарок.

— Мэди тебя выдала, он внизу.

— Это не основной, я бы не подарил его при всех.

Возвращаю её на кровать и сгребаю сумку, открывая боковой карман, в котором прятал её подарок. Не знаю, насколько он банален, но я не дарил подобных вещей. И я не хочу, чтобы она носила его поверх одежды, скорей, предпочитаю, чтобы он оставался под ней. Вновь поднимаю её и подвожу к зеркалу, встав за спиной.

— Я купил его в Филадельфии.

Застегиваю замочек и смотрю на наше отражение.

Тонкая серебристая линия цепочки тянется к кругляшку, по центру которого янтарный, напоминающий золотистый оттенок, камень. Одно не отделить от другого. Кулон невозможно стянуть с цепочки, он врезан и соединяет две стороны, остаётся лишь застигнуть.

Вижу блеск в глазах Трикси, а на губах играет легкая улыбка.

— Ты говорил, что не любишь такое.

— Что именно?

— Клеймо.

— Это не клеймо. На нём нет ничего, что говорило бы о примыкании к кому-то или чему-то. Ты сама можешь его заполнить.

— В каком плане?

Нажимаю на заднюю часть кругляшка, и верхняя с камнем открывается, позволяя добавить что-то внутрь. Вряд ли туда что-то влезет, но этот тайник присутствует.

— Бред, конечно, ничего не влезет, — говорю я, пожав плечами.

— Есть чёрный маркер?

— Зачем?

— Дай, если есть… пожалуйста.

— Посмотрю.

Отклоняюсь к столу и начинаю перебирать ящики, в которых творится хаос и полный кавардак. Приходится перерывать тетради, убирать в сторону ручки и карандаши, а также всякую ненужную хрень, которую я почему-то оставлял. Мама была права: если выкинуть ненужное, то скорей всего, в них было бы пусто. В конце концов, нахожу нужный предмет и протягиваю Трикси. Но она отрицательно крутит головой.

— Есть мысли? — спрашивает она.

Жму плечами, потому что в голове пусто, а три буквы тоже будут максимально банальными.

— Совсем ничего?

— Это будет тупо, — предупреждаю я, взяв кулон в руки.

— Никто не увидит.

Согласно киваю и вписываю внутрь первые буквы наших имён. Кто-то вырезает их на дереве, а потом хочет его срубить, я же делаю это маркером внутри кулона, который подарил.

— Не носи его поверх одежды, — прошу я, закрывая кругляшок.

— Почему?