— Доберемся, — ответил за Настю Джонни. Он заботливо помог ей встать и одеться.

Настя вздохнула — быть для него работой было невыносимо.

— Думаешь, все так просто? — спросила она у Джонни, пока они шли домой.

— Что просто? — не понял парень.

— Что художник окрестил свою любимую именем демонессы — Лилит. Что за мной следили, на случай, если им понадобится переговорщик с призраком? Почему картину держали в доме с Исабель? При чем тут Азазелло? Как они выманили с помощью картины призрак ее создателя?

— Ну, мы же не знаем, что они там за ритуалы проводили.

— Ведь это же просто чертовщина какая-то, а не расследование. Самое время закупиться святой водой и крестами.

— Ты думаешь, святая вода покупается?

— Не знаю, — Настя пожала плечами. — Я просто о том, что совсем недавно я думала, что призраки, вампиры и прочее — это лишь игра человеческого воображения. Получается, что они вокруг нас.

— Не всем дано поступить работать в агентство графа. Не всем дается истина. Не у всех жизнь такая интересная, как у нас, — Джонни улыбнулся.

— Какой он, этот граф?

Парень чуть наклонил голову набок, задумавшись.

— Сложно сказать. Для каждого из нас он представляет собой нечто особенное, для меня он вроде гуру по жизни. Ты сама поймешь, когда с ним познакомишься. Одно могу сказать: встреча с ним меняет.

Из аэропорта Венеции в сам город ребят вез комфортабельный микроавтобус, присланный графом Виттури. Вместе с самолетом из Барселоны приземлился и рейс из Каира, с ребятами ехали два агента: темнокожая красавица Нила и пожилой араб Мохаммед. Они составляли такую яркую парочку, что Настя не могла оторваться от правильных черт Нилы, с томным глубоким взглядом.

Лика, улыбаясь, толкнула Настю в бок.

— Мохаммед говорит, ты ее неприлично долго разглядываешь, — шепнула она.

— Мохаммед и слова не проронил, — возмутилась Настя.

— Нам с ним и не надо говорить, — Лика подмигнула ей.

— Мохаммед — ангел?! — Настя в шоке оглядела пожилого араба: он усмехался в бороду, приглаживая ее морщинистой рукой.

— Ангел, конечно. Чему ты удивляешься? Или думаешь, что ангелы сплошь белокурые блондинки? — Лика смеялась от души.

— А Нила?

— А Нила… — Лика хитро прищурилась, — пока не скажу.

— Я — демоническое создание, — улыбнулась Нила. Ее голос был необыкновенно красивый: бархатистый, с глубокими перекатами. — Суккуб. Знаешь таких?

— Нет. То есть, слышала, что вы вроде снитесь людям.

— Мы приходим в основном ночью, во сне сознание человека более слабое, поэтому на него можно воздействовать. Мы являемся эротическими фантазиями спящего. И за счет его энергии мы питаемся. Но контакт может быть не только воображаемым, но и физическим. Суккубы, в основном, приходят к мужчинам. В делах страсти нам нет равных. Демоны вообще обладают даром нравиться с первого взгляда.

Настя чувствовала, что покраснела, но пока Нила говорила, от нее было не оторваться. Все чувствовали ее магнетизм: даже Диего, который с видом полного равнодушия смотрел в окно, на самом деле, слушал ее голос. Она могла заворожить на ходу.

— Но как ангел и демон могут работать вместе? — удивилась Настя.

— Глупый вопрос, — сухо оборвала ее Итсаску, — так же, как работают вампиры с людьми. Сядь ко мне и хватит пялиться на нее, а то она явится к тебе ночью.

Настя с трудом переключилась с Нилы на путеводитель, который ей сунула Итсаску. Вампирша была единственной, кого чары Нилы не задели: она сама могла очаровывать своих жертв, а потому не поддавалась обаянию хищника. Она приложила немало усилий, чтобы пересилить их в сознании Насти, но в итоге ей удалось отвлечь девушку. Сержа она держала за руку: парням практически невозможно было сопротивляться Ниле, но его Итсаску смогла оградить от ее чар. Вампирша усмехнулась, бросив взгляд на чернокожую красавицу: до чего же все слабы перед самым низменным из инстинктов, как легко манипулировать страстью людей. Темные глаза Нилы, казалось, пожирали странный наряд Итсаску: девушка была в кожаном корсете с глубоким вырезом, на шее болтался медальон с часами. Кожаная куртка с металлическими заклепками и холщовые коричневые штаны, заправленные в высокие сапоги. Итсаску уже привыкла, что ее разглядывают на улицах и в транспорте, поэтому не придавала интересу Нилы значения.

Венеция поразила Настю в самое сердце. Увядающая красота города на воде, где нет машин, но есть каналы, мосты и лодки, завораживала. Настя и не думала, что облупившаяся краска, сырость уходящих под воду ступеней, паутиной затянутые фонари в переулках и старые лодки могут обладать таким шармом. Венеция берет за душу, очаровывает и не отпускает. Прогулки по городу на несколько дней стали для Насти верхом счастья. Она исходила туристические маршруты, бродила по пустынным маленьким улочкам, ежась от холода, ела пиццу с ребятами у самого края канала, заходила в музеи, побывала в соборе Святого Марка. Прошлась она и по улице с магазинами, разглядывая причудливые маски и изделия из цветного стекла, а также магазины с одеждой известных дизайнеров. Одно платье особенно поразило ее: синее, с золотистыми и серебристыми всполохами, словно искры были вшиты в ткань. То было вечернее платье цвета ночного неба на восходе солнца, когда глубина небосвода из черного переходит в глубокий цвет индиго. Она даже не приценивалась: ведь по имени марки и так было понятно, что оно ей не по средствам. Да и платье на бал у нее уже было.

Вечером в день бала она пошла с девушками в одну парикмахерскую, где ее подруг, судя по возгласам шумных парикмахеров, уже знали, там им сделали вечерние прически. Вернувшись в номер, Настя испуганно замерла на пороге: кто-то убрал с постели зеленое платье, которое она положила туда, чтобы одеться, и разложил вместо него другое. Синее, то самое, что она видела на днях в витрине бутика. Настя, задержав дыхание, приблизилась к платью. Оно было волшебным, даже лучше, чем на витрине. Ткань легкая и нежная, с мелкими искрами, вспыхивающими то тут, то там. Рядом с платьем лежала коробочка. Настя открыла ее и ахнула от удивления: там лежала та самая маска, которой она любовалась в Барселоне. О том, что это будет маскарад, она и не подозревала!